Интервью с Лозой

17-09-2013, 13:31. Разместил: Al13

ИМХО: как мало среди представителей эстрады вменяемых людей, способных говорить то, что правильно, а не то, что в данный момент требуется коньюнктурой. Когда-то я любил песни Лозы. Сейчас я его уважаю как человека. И все еще люблю его песни. В отличие от Макаревича, Кинчева и прочих.

Имя автора и исполнителя песен Юрия Лозы широко известно в СНГ. В девяностых годах прошлого века весь Советский Союз пел о маленьком плоте, свитом из песен и слов. И вот сейчас Юрий переживает словно бы свое второе творческое рождение – как популярный Фейсбук-блогер, которого читают и комментируют сотни людей из разных стран. Чем сейчас занимается артист, почему он увлекся соцсетями и как относится к Украине – в новом интервью Полемики.

- Вы – один из самых активных Фейсбук-блогеров. Как вы к этому пришли?

- Я всегда что-то писал, как, впрочем, и любой творческий человек. Поначалу, когда Фейсбук не был русскоязычным, конечно, он не был столь популярен и меня не привлекал. А потом я завел аккаунт, пытаясь разобраться, надо мне это или нет. Потом понял — люди это читают, им это интересно, это имеет какой-то отклик. Мне же хочется быть услышанным, и я давно уже не пишу в стол, мне это скучно.

- Что вам дала эта Фейсбук-активность, кроме контакта с людьми?

- Вы меня нашли в Фейсбуке, вам интересно то, что я говорю, вы начинаете проявлять дальнейший интерес, интервью берете, мы с вами общаемся. В частности, количество моих интервью, наверное, утроилось, часто публикуют мои высказывания. Не так давно я вдруг узнал, что какой-то мусульманский сайт взял мои публикации, их это тронуло, они звонят, спрашивают, уточняют. Мне с ними интересно общаться, потому что для меня это - аудитория, которую тоже надо учитывать в моей работе.

- Не собираетесь ли вы потом, собрав свои публикации в Фейсбуке, написать книгу?

- Так делают многие мои собратья по перу, которые активно общаются в социальных сетях. Когда набирается достаточное количество публикаций - почему бы их не оформить в виде какого-связного большого труда? Но я не ставлю это во главу угла.

- У вас достаточно разнообразная жизнь, есть откуда брать сюжеты...

- Существует достаточно распространенное заблуждение, что артисты предельно загружены постоянной работой. Это немножко не так. Сейчас концертов стало не так много, как раньше, потому что, скажем, вот эти наши гастроли, которые были лет 10-15 назад, когда все мотались по городам и весям в больших турах, сейчас ушли в прошлое. Мы живем более размеренной жизнью, концертов ни у кого много нет, я точно знаю, что бы ни рассказывали люди о каких-то там гигантских турах - на самом деле все это не так. Но и порядка больше стало в нашей жизни. Когда я работал с музыкантами разных стран, в частности, с югославами, - они все удивлялись: «Как вы так живете здесь в России, ваши музыканты не занимаются побочной деятельностью, а живут только за счет концертов? Вот для нашей страны это просто нонсенс. Как так, музыкант не торгует в магазине, не ведет никакие мастер-классы, не занимается коммерцией, а живет на одни гастроли?!». Сейчас я даже своим музыкантам говорю - ребята, поймите, что накормить вас одной концертной деятельностью я не в состоянии, поэтому ищите себе приработок. Поэтому сейчас артисты имеют достаточное количество времени, чтобы писать, если есть писательская жилка, общаться, ездить куда-то, заниматься благотворительностью.

- Существует расхожее мнение, что в сети очень много агрессии и неадекватных людей. Так ли это, на ваш взгляд?

- Сначала меня это напрягало, я был поражен уровнем того негатива, который скопился в рунете, а сейчас потихонечку к этому привык. Понятно, что в некоторых случаях ты не можешь объяснить причину этой агрессии, и немножко не по себе, когда читаешь, к примеру, «сдохни, тварь», - думаешь, по какому поводу он это написал, что я ему такого сделал, что он имеет такое количество злобы по отношению ко мне. Ну, а с другой стороны понимаешь, что не удалась у человека жизнь, его надо пожалеть, наверное, так по-христиански. То есть, злиться бесполезно, а вот пожалеть его, наверное, стоит. Когда понимаешь, что не сможешь изменить человека, что он от природы такой, с такой позицией можно жить.

- Как по-вашему, люди сейчас стали агрессивнее именно сейчас? И почему?

- Сейчас агрессия, в основном, проистекает от непонимания. Люди не могут проанализировать, скажем, сделать какой-то толковый вывод из того, что видят вокруг. Когда им плохо, начинают искать врагов на стороне. Поэтому человек сидит и думает: так, стало хуже, почему? Кто-то сожрал ваше сало, вы же сами не могли это сделать, понимаете? Я ничего для этого не сделал, я работал точно так же, я вел себя точно так же. Он не может понять, что это зависит не от него, что это общая ситуация в стране такая, что есть объективные причины. А он создает себе образ врага, а потом начинает уже этого врага бить или ненавидеть. Если бы люди были более грамотными, мыслили более объективно, если бы им более честно объясняли, что происходит вокруг, может быть, такого не было бы. Но, опять же, любая власть не заинтересована в грамотности всех слоев населения. Это тоже объективно. Поэтому здесь тоже нужно смотреть на вещи с философской точки зрения.

- Кстати, когда-то вы сказали, что можете оставить музыку и пойти либо в политику, либо в экономику. Эти планы у вас еще есть?

- Чем дольше я живу, тем меньше у меня планов пойти в экономику или в политику. Все меньше хочется влезать в эту свару, потому что, как говорила в свое время Старовойтова, порядочных в политике нет. Сам образ жизни политика не позволяет ему иметь какие-то убеждения, ведь сейчас устройство нашей политической системы таково, что человек в одиночку ничего не может сделать, ничего не может предложить. Если человек собирается долго сидеть в парламенте, значит, он должен жить по правилам, которые установила его партия, его клан, его объединение, с помощью которого он туда и попал. И он будет голосовать так, как скажут. А мне этого совершенно не хочется делать, мне нравится моя независимость, мне нравится, что я освещаю те темы, на которые человек, связанный партийной дисциплиной, высказываться не может. Это же приятно - жить и знать, что ты имеешь право что-то сказать. Мне это очень нравится.

- Однако сейчас, в эпоху культа агрессивной толерантности, часто случается так - если кто-то выскажет спорное мнение, на него сразу бегут жаловаться во все инстанции, начинается общественный остракизм…

- Здесь также начинает работать принцип, о котором я только что сказал. Если человек, который высказался не толерантно, не боится что-то потерять, то ему проще. Допустим, вот я не связан никакими обязательствами, не боюсь потерять место в Думе, место у какой-то кормушки, - то почему бы мне не продолжать говорить то, что я думаю? Наказать меня невозможно, потому что как накажете, если у меня нечего отбирать? Ну, ругайте меня, если хотите, пожалуйста. Я же ничего не потеряю от этого, и мне не будет ни жарко, ни холодно от вашей критики.

- Это трудно - находиться в таком положении?

- Прежде всего это, конечно, очень сильно бьет по карману. Поймите меня правильно, сейчас в нашей стране, да и, наверное, везде, работает этот принцип клановости, о котором я только что говорил, он работает очень ощутимо, потому что трудно жить вне клана. Непросто существовать без своей команды. Я, как человек, который не принадлежит ни к какому музыкальному стилю, ни к какой музыкальной тусовке, теряю очень много эфиров, которые устраивают эти тусовки. Скажем, рокеры затеяли какую-то свою рокерскую программу, конечно же, они зовут своих - и не зовут меня. Потому что точно знают, что я к ним не принадлежу и отношусь достаточно негативно к рокерскому движению. Я не считаю, что сейчас рокеры несут какое-то позитивное начало. Соответственно, я им не нужен, а значит, у меня нет выходов на какие-то программы. Но от этого не стало опять же настолько хуже жить, чтобы я встал в очередь за бесплатным супом. Я расскажу, как можно прожить на небольшие деньги – не ставить перед собой каких-то глобальных задач приобретения чего-либо. Вот я себе не хочу покупать, скажем, остров, и мне совершенно не нужна яхта как у Абрамовича, соответственно, мне не нужны такие доходы. Принцип достаточности здесь работает в полной мере. Богат не тот, у кого много, а тот, кому достаточно. Мне хорошо и спокойно жить, не имея больших денег, которые необходимо ежедневно обслуживать.

- Вы сказали, что сейчас одиночка ничего не может дать стране, политике, народу. А в какое время вы бы могли что-то дать стране?

- Я не знаю. Так случилось, что время больших перемен прошло. Была у нас эпоха больших катаклизмов, когда менялась структура не только власти как таковой, но и вообще структура всей нашей жизни. И тогда, конечно, можно было кому-то, и даже может быть мне, выскочить на волне этих больших преобразований и попасть в какую-нибудь большую струю. Но опять же - это дело неблагодарное и очень быстро заканчивающееся. Те люди, которые были лидерами поколения, которые кричали с баррикад - где они сейчас, и что они из себя представляют? Ничего. Где целая куча народа, которая что-то решала в этой жизни, которая управляла думами и судьбами людей? Все они куда-то пропали, и это естественный процесс. История вымывает этих людей из жизни. Если бы я звал на баррикады, может быть, сейчас был бы проклят за то, что все это выглядит сейчас не так хорошо, как предполагалось. История не терпит сослагательного наклонения. Может быть, наоборот, здорово, что я никуда не влез, ничем себя не запятнал - а может, и нехорошо, что не оказался в нужное время в нужном месте.

- Существует два полярных мнения о России. Одни считают, что это страна жуликов и воров и забитого народа, другие - что это страна с большими перспективами, супердержава. Какого вы придерживаетесь мнения?

- Некогда Карамзин на вопрос, как дела в России, ответил – воруют. Это было всегда. Никто же ничего нового не придумал. У нас не европейское отношение к воровству, мы смотрим на вора как на лихого человека, который хитро извернулся, обманул власть или кого-нибудь сильного или богатого, но он не подонок и не злодей. А, соответственно, если нет порицания по отношению к этому человеку, мы считаем его чуть ли не порядочным. Когда полицейский ловит нарушителя правил дорожного движения, он его отпускает за взятку, говорит, иди нарушай дальше, я тебя снова буду ловить. Такая большая игра, в которую мы все играем, хитрая конструкция, непонятная иностранцу. Иностранный полицейский заинтересован в том, чтобы порядка на дороге было больше. Наш заинтересован в том, чтобы автомобилист снова нарушил те же правила, потому что ему надо жить и кормить семью. Так мы и живем.

- Как вы относитесь к российской оппозиции, есть ли у нее потенциал и шансы изменить ситуацию в стране к лучшему?

- Абсолютно никакого потенциала у них нет, потому что у них нет единой системы, единых лозунгов, единой программы. Им надо для начала прийти к какому-то согласию. А когда идут рядом в марше несогласных коммунисты и фашисты, - ребята, если вам дать вместе право что-то предпринять или что-то привести к какому-то общему знаменателю, то вы разосретесь через десять минут. Вы не в состоянии будете найти никаких общих точек соприкосновения. Это — логика, с ней трудно бороться. Сейчас пришло время пересмотра многих привычных идеологических ценностей, но опять же этот пересмотр не должен быть шапкозакидательским, как мы привыкли – «до основанья мы разрушим, а затем». Мы разрушим ту идеологию, построим какую-то другую, будет нам хорошо? Да чушь собачья. Почему я и не люблю все эти движения – в принципе, они все несут какой-то признак разрушения. Ребята, которые выходят и пытаются что-то там менять, они в начале, в лозунгах, всегда или почти всегда собираются что-то развалить. И почти никогда не говорят «давайте придумаем, что мы можем сделать». У них нет конструктивного начала в их оппозиции, поэтому я не хочу их поддерживать.

- Вы смотрите на будущее России с оптимизмом или с пессимизмом?

- Хотелось бы быть реалистом. Я не знаю, насколько это получится и получится ли вообще. Все прогнозы специалистов (а я очень много чего читал) и высшее экономическое образование позволяют мне смотреть на происходящее не как человеку со стороны, а еще и как человеку, который понимает суть происходящих преобразований. И я, когда смотрю на все это дело, понимаю тех, кто настроен пессимистично, потому что слишком мало шагов к позитивному изменению ситуации. Для того, чтобы что-то начало изменяться, надо что-то делать. Если вы не принимаете законы, никогда у вас ситуация не изменится. Те же французы с Наполеоном носятся не потому, что он положил на полях сражений кучу ни в чем не повинных французов, а потому, что он принял свод законов, по которому Франция живет до сих пор. И они за то его любят и прославляют, что он дал им возможность жить по каким-то принципам. Принятая им конституция позволяет Франции выкрутиться практически из любых ситуаций, потому что они приняли свод хороших законов. Надо и нам принять вот эти толковые законы, но пока власти не до этого, они заняты какими-то другими делами, а раз этого не делается, то и быть оптимистом достаточно трудно.

- Вы следите за конфликтом Украина-Россия?

- Нет никакого политического конфликта, и быть не может. Всегда были и будут только конфликты экономические, потому что экономика правит миром. Все происходит из-за денег. Эти деньги, допустим, ушли в одну сторону, эти пошли в другую сторону, эти деньги плохо кто-то посчитал, на эти кто-то надеялся и ему не досталось - всегда надо искать корни, и все сразу станет понятно. Конфликт между Россией и Украиной не заложен в нас генетически. Мы понимаем свою одинаковость и понимаем прекрасно, что нам все равно придется жить вместе. Есть какие-то старые обиды, есть мнение, что кто-то сожрал чьё-то сало, как я уже говорил. Но это естественно, а как же без этого жить-то? Своя рубашка ближе к телу, ничего с этим не сделаешь, да и не надо ничего делать, просто стоит учитывать то, что люди пытаются найти место и возможности, которые их больше устроят. Я отношусь к этому философски. Все равно Украина будет стараться сделать так, как выгодно ей. Не надо думать, что она из каких-то альтруистических соображений вдруг ни с того ни с сего начнет действовать себе во вред.

- Есть что-то, что связывает вас с Украиной - родственные связи, дружеские?

- Ну а как же, нас всех связывают с Украиной родственные связи. У нас нет такого человека, которого бы не связывало с Украиной хоть что-нибудь. В Крыму похоронены мои папа и мама, и я вскоре собираюсь поехать на могилы предков. Они считали всю территорию СССР своей родиной и понятия не имели, что их сыну придется когда-либо ехать в чужую страну, чтобы прийти к ним на могилу. Как я могу относиться к Украине? Только хорошо, если я, конечно, нормален (смеется – авт.), если есть какая-то голова на плечах, и я реально смотрю на мир. А если я идиот, который считает, что Украина у меня что-то украла, то тогда я буду думать, что нужно попытаться у них это отобрать.

- Чем сейчас занимается ваш сын?

- Сын у меня оперный певец, это совсем другая история, совсем другая жизнь. Он сейчас находится в Швейцарии, там у него контракт с театром. Мы с ним находимся не то чтобы на разных полюсах, а занимаемся разными видами деятельности, потому что опера и эстрада практически не пересекаются. В опере совсем другие авторитеты. В опере мало кто знает, что Олег является сыном известного человека, потому что такого артиста в опере не знают. Это тоже данность в его мире.

- Вам нравится то, что он делает?

- Мне нравится то, что он независим и делает свое дело. Это изначально ставилось во главу угла - чтобы сын занимался тем, что ему самому нравится, и тем, где он может чего-то добиться. Мы сразу говорили, что он может быть кем угодно, но он должен быть не вторым Юрием Лозой, а первым Олегом Лозой. Я думаю, что это очень хорошая позиция, которая позволяет избежать знаменитой формулировки «на детях природа отдыхает». Я очень рад, что сын себя нашел.

- Все поколения ругают молодежь. Вы избежали этой тенденции, или все-таки вы чем-то недовольны в современных молодых людях?

- Я недоволен тем, что они мало читают. Но это опять же данность. Да, они мало читают, да, у них другие приоритеты, да, они хотели бы получить, скажем, ту же Библию в комиксах. Им так проще. Они упрощают мир. Мы пытались его усложнять, они его упрощают, вот в чем вся разница. Они пытаются все сделать очень быстро, им некогда возиться с нашими толстыми книжками, некогда поглощать такое количество книг, которое поглощали мы, потому что нам надо было быть умными. Им надо быть креативными, надо быть прикольными, у них совсем другие приоритеты. Единственное, что я могу, - в некоторых случаях рассказать ребятам о том, как хорошо быть умным, остроумным, насколько это интересно. То, что я пишу, - это одна из форм пропаганды определенного образа жизни. Пробую объяснить, что, скажем, молодой человек, который в своей компании считается гламурно-замечательным, на самом деле скучен и неинтересен. И вот когда пишешь интересно, то какая-то часть молодежи, которая читает мои посты, начинает понимать, что очень хорошо читать книжки, быть умным и образованным, потому что это востребовано.

- И традиционный вопрос - вы сейчас работаете над какой-то новой композицией или альбомом?

- Я сейчас работаю над альбомом, но не так активно, как я это делал бы раньше. Собираюсь его закончить к своему 60-летию. понимая, что никуда он не денется, что всё идет своим чередом, я редко когда жертвую своим свободным временем ради работы. Раньше было и такое, что ни дня без строчки или ни дня без песни. Сейчас я чуть-чуть успокоился. Не сделаю сейчас – сделаю завтра.

Справка Полемики

Юрий Эдуардович Ло́за — советский и российский певец. Предки его жили в Польше. Ло́за — не псевдоним, а настоящая фамилия (ударение на первом слоге). Играл в ансамбле «Калейдоскоп». С 1977 года стал работать в ансамбле «Интеграл» с Барии Алибасовым. В 1983 году записал свой первый альбом «Путешествие в рок-н-ролл». Выступал в составе группы «Зодчие», в которой также играли Валерий Сюткин и Юрий Давыдов. Визитная карточка автора – популярнейшая песня «Плот».

polemika.com.ua

Вернуться назад