DataLife Engine > Версия для печати > Мой дом

Самую яркую иллюстрацию этой фразы я видел лет восемь тому назад. Дело
было на странноватом мероприятии под названием "семейный психологический
семинар" или что-то вроде. Пару десятков родителей с детками от 5 до 15
лет съехались на три дня в подмосковный пансионат, где над ними купно и
порознь издевались психологи с целью способствовать улучшению семейного
климата и выходу на новый уровень отношений. Про результат ничего не
скажу, но процесс понравился. Скучать не давали.

Среди детей был очень заметен восьми- или девятилетний мальчик с
экзотическим именем Витольд. Странно изломанные руки и ноги, кривая
улыбка, характерные дерганые движения - в общем, все симптомы ДЦП.
Видимо, в не очень тяжелой форме: ходил он вперевалку, но бойко,
разговаривал медленно, но вполне разборчиво. Другие дети, которые обычно
непохожих на себя отвергают, с ним охотно общались. Не совсем, правда,
бескорыстно: Витя подкупил их роскошным набором трансформеров, игровой
приставкой, с которой он на удивление ловко управлялся, и
энциклопедическими познаниями в биографиях черепашек ниндзя и прочих
покемонов.

Витина мама, Света, поначалу не выделялась ничем, кроме трогательной
нежности к сыну и удивительного уюта, наведенного ей в стандартном
гостиничном номере. Она почти не общалась со взрослыми, предпочитая
общество Вити и его товарищей. Но психологи - это такие люди, которые
разговорят даже немого. На занятиях все мы выдали какие-то свои
сердечные тайны. Разговорилась и Света.

Муж ее, конечно, сбежал через месяц после рождения Вити. Врачи ничего
хорошего не прогнозировали. Хорошо бы массаж, но очередь на два года,
хорошо бы тренажеры, но у нас таких нет. Швах, короче. Но Света
оказалась девушкой со стержнем. Поняв, что в родном городе от медицины
ничего не добьешься, перебралась в Москву. Чтобы зарабатывать не отходя
от сына, с нуля освоила компьютер. Да как - через два года
администрировала из дома десяток баз данных, оплачивала квартиру и целую
армию врачей, массажистов и логопедов. Ну и сама с ним занималась по
восемь часов в сутки. В общем, все нормально, только спать некогда.

Я не специалист, знакомых, как-то связанных с ДЦП, у меня раз-два и
обчелся. Не знаю, является ли то, что Света сделала, чудом. Думаю, да. В
три года мальчик начал ходить, в три с половиной заговорил. В семь пошел
в обычную школу. Чего это Свете стоило, можно только догадываться, но
при упоминании о чиновниках роно она менялась в лице, и в ее голосе
появлялись странные металлические нотки. Впрочем, на упоминание
чиновников минздрава она реагировала так же.

Так вот, о доме. На второй или третий день семинара нам раздали по
огромному листу ватмана и велели изобразить на них композицию на тему
"Мой дом". Что-то важное эти композиции должны были рассказать
профессионалам о наших душах. Времени отвели час или полтора. В
изобразительных средствах не ограничивали, краски, фломастеры,
карандаши, пластилин, цветная бумага и прочие канцтовары имелись в
изобилии. Запрещалось только общаться в процессе творчества и
подсматривать, что делают другие.

Через час стали по очереди представлять работы. Большинство нарисовало
более или менее реалистические домики, кое-кто ограничился абстрактными
каляка-маляками. Один концептуалист-самоучка просто написал на листе
черной краской: "Это мой дом". Но всех поразило то, что сделала Света.

На ее листе ватмана стоял крохотный настоящий дом, сложенный, как из
бревен, из распиленных на четыре части карандашей. Картонная двускатная
крыша, из таких же "бревен" колодец рядом. Тенистый сад - кусты и
деревья с кронами из папиросной бумаги. Забор из зубочисток. Огород с
пластилиновыми грядками, на которых растут пластилиновые же кочаны
капусты. Целлофановая гладь пруда с горбатым мостиком и миниатюрными
пластилиновыми лягушками. На берегу скамейка, на ней - женщина и
мальчик. Фигурки вылеплены очень тщательно, угадывается даже портретное
сходство. И еще множество мелких деталей, совершенно непонятно, как это
можно было успеть за отведенное время. Удивительное ощущение
патриархальной деревенской тишины, покоя и уюта. Все это очарование
занимало едва десятую часть листа, остальное пространство оставалось
свободным.

Мы все столпились вокруг, рассматривая это чудо. Наконец кто-то
выдохнул:
- Как красиво...
- Да, - подхватил другой. - Но все такое хрупкое, беззащитное.
- Хрупкое? - переспросила вдруг Света, и в ее голосе зазвенели знакомые
металлические нотки. - Беззащитное? Черта с два! Смотрите!
Она потянула вверх свободный конец листа, закрывая им свой пластилиновый
мирок от чужих взглядов. Мы отпрянули.

На нижней стороне листа, которая теперь стала крышей, были неаккуратно,
но крупно и размашисто - так рисуют девятилетние мальчики - в изобилии
нарисованы танки, пушки, самолеты, ракеты и прочая амуниция, не
оставляющая сомнений, что соваться сюда не стоит. Мой дом - движение
рукой - моя крепость.

После семинара мы больше не виделись. Сейчас Вите должно быть лет 16-17.
Надеюсь, у них все хорошо. С такой-то защитой.

Я сейчас скажу одну крамольную вещь. Знаю, что она напрочь убьет рейтинг
этой истории - ну и черт с ним, с рейтингом. Судя по всему, ни у Светы,
ни у Витольда не было ни капли еврейской крови. Но когда я вспоминаю
этот крохотный волшебный мирок, мгновенно ощетинивающийся всеми видами
оружия - я думаю о государстве Израиль.

Мой дом - моя крепость.