Опасно быть прохожим!

Дальше можно не рассказывать – всем уже смешно, особенно детям. Ворона клюнула в башку – смешнее этого только когда кто-то упадет. Или скатится по лестнице – бум-бум-бум. Одна я не смеюсь. У меня период черной меланхолии, все плохо. Жарко, тревожно, в доме лопнула труба. Мою подругу Аленку сбила на переходе машина – а она шла на зеленый свет, вот так. И эта машина даже не притормозила, вот так вот.

Ну, Алена, можно сказать, легко отделалась – только колено ушибла и очень-очень испугалась. И еще она передумала брать кредит и покупать квартиру в Москве: поеду, говорит, лучше в Австралию, буду жить на ферме и ухаживать за какими-нибудь животными, если мне доверят. В Австралии человеческая скученность меньше и люди добрее, потомки каторжников.

Ну вот, а другой моей подруге, тоже Алене, один человек сказал, что у нее ноги, как у футболиста Лоськова: в смысле все побитые, поцарапанные и покусанные комарами. И ей сначала было смешно (потому что вообще-то у нее красивые ноги, длинные такие), а теперь почему-то стало ужасно обидно. Конечно, если бы сказали «как у Бэкхема», ей бы тоже не польстило, но тут уж… Почему в кино и в журналах все ноги такие холеные, а у нее – как у потерпевшей? И у меня тоже безобразный синяк на ноге – откуда, спрашивается? Должна же быть какая-то причина. Вот, например: на моего мужа набросилась ворона. Это дико, но объяснимо: у нее рядом было гнездо, и она защищала своих воронят, понятное дело.

Но он говорит: нет. Не было там никакого гнезда, вокруг на много метров пустое пространство. С одной стороны ГУМ, с другой – мавзолей, под ногами брусчатка, сверху небо. «Я знаю, – говорит, – эта ворона с похорон Сталина сидела на Спасской башне и ждала, когда я мимо пойду. Увидела, прицелилась и рванула. Она явно против меня лично что-то имела. Я стал отмахиваться от нее рюкзаком, а она норовила еще подлететь и еще клюнуть. Как в фильме «Птицы». Главное, народу вокруг совсем не было. Только несколько бездомных собак – они, мне кажется, были за меня, гавкали на нее. И один мент – он ничего не делал, злорадствовал. Я прямо чувствовал, как он думает: так и надо, мол, этому… иностранцу».

На Красной площади, с рюкзаком – действительно, как иностранец. Свои там не ходят. Можно считать, что ворона защищала территорию, которая исторически принадлежит туристам и воронам; их там раньше вообще тучи были, я даже у Теофиля Готье читала про «вороний закат» над Кремлем. Но что вы скажете про пуделя, который сорок минут нарезал круги по детской площадке, а потом подпрыгнул и совершенно молча куснул меня в ляжку, – это за что? Допустим, укус уже давно зажил – но обида-то жива.

Или вот: на Наташу Л. упал банкомат. Самое ужасное, что это звучит дико смешно – даже смешнее, чем «клюнула ворона», или даже чем «был укушен орлом». Сразу представляешь, что маленькая, тихая, интеллигентнейшая Наташа Л. как сумасшедшая трясет банкомат: «Дай денег, а ну дай денег!» Но все не так: она просто шла мимо. А какой-то мужик в комбинезоне в это время что-то такое делал с банкоматом, не рассчитал движения, банкомат начал заваливаться. Мужик отскочил, а Наташа не успела… Я поняла: просто проходить мимо – вот что в этой жизни самое опасное. Просто проходить мимо.

Катя Метелица, НГ