| Не знаю кому как, а для меня поездки в город-герой Одессу всегда сопровождаются ожиданием чего-то небывалого, по-одесски неожиданного и парадоксального. Наверное, природа в этих местах особенная, потому что, даже не будучи коренным одесситом, ещё на дальних подступах к городу, я ловлю себя на знаменитом "таки да!". |
| Читать далее |
| Димон считался на работе личностью загадочной. Среди сотрудниц женского пола, разумеется. Мужики поржали в курилке пару раз, поподъе&ывали и забыли. А девки исчесались все от любопытства. Как же так - молодой, холостой (подруги тоже нет), красивый, обеспеченный, безусловно сексуально обаятельный парень и: ни одной сотрудницы не завалил в жаркой схватке на офисный линолеум, не схватил какую-нибудь пьяную секретаршу после жесткого корпоративного разгула и не повез драть ее в одну из тараканных гостиниц. |
| Читать далее |
Она сказала: "Мне нравятся многие мужчины, Я не могу быть только с одним".
Он улыбнулся в ответ.
Она сказала: "Я сама по себе, Я свободна и никому ничего не должна".
Он закурил и опустил глаза.
Она сказала: "Мне нравятся мужчины, которые понимают меня, и ценят мою свободу".
Он ухмыльнулся и выдохнул струйку дыма.
Она сказала: "Давай просто проведем хорошо время, ты мне нравишься".
Он затушил сигарету и посмотрел ей в глаза.
Она поняла, что он не возражает. |
| Читать далее |
В самом начале 80-х годов одна религиозная организация, помогавшая иммигрантам и застрявшим путешественникам, наградила почётным дипломом некого старика, бесплатно помогавшего им многие годы. Он свободно говорил на шести языках и с удовольствием переводил что угодно и когда угодно для сотен людей. Все знали, кому звонить, если нужен был переводчик. Журналисту из местной газеты поручили написать об этом заметку. Журналист приехал к старику, взял у него интервью и добросовестно написал примерно следующее: Вилк Питерс родился в Техасе в 1900-м году, в семье безграмотного фермера, но выучился на библиотекаря, а заодно выучил шесть языков, потому как языки любит. Сейчас он давно на пенсии. Eздит по свету, в свободное время реставрирует старые машины и переводит для иммигрантов. Вот взялся учить итальянский – в Италию собирается. За долгие годы бескорыстной помощи местной церкви ему вручена почётная грамота. Ну и детали всякие. С фотографии на читателей смотрел бодрый чернокожий старик.
Все тут же забыли бы про Питерса, если бы эту заметку совершенно случайно не увидел Джон Франклин. Франклин был не рядовым журналистом местного масштаба, а довольно известным в Америке публицистом, и профессиональный нюх подсказал ему, что в заметке что-то явно упущено. Техас, Американский Юг начала 20-го века, безграмотный чернокожий фермер. На образовании его детей – да что там на образовании, на жизни – можно сразу ставить крест. Их не то что не учили, их толком не лечили. Пахали всю жизнь, пока не загинались. Ну хорошо, каким-то чудом парень пробился, закончил колледж, выучился на библиотекаря. Это само по себе уже интересно. Но шесть языков? Ездит по всему миру? Учит итальянский на восемьдесят лохматом году жизни? Реставрирует антикварные машины?
Франклин бросил всё, сорвался с места и поехал интервьюировать Питерса. Тот вежливо согласился на интервью, но не рассказал ничего нового. Да, повезло, собрал денег, поступил в колледж, потихоньку выучился. А языки знает, потому что любит их учить. А что тут такого? Журналист не отставал, и только где-то на втором часу интервью ему удалось, наконец, пробить броню скромности этого ни на кого не похожего человека. Потихоньку втираясь в доверие, задавая наводящие вопросы, там просто слушая, тут выпытывая, за несколько дней Джон Франклин докопался, наконец, до сути и написал огромную статью. Нет, простите, не статью. Балладу. Гимн. Эпос. Работу напечатал довольно на тот момент известный журнал, который на сегодняшний день уже много лет как прекратил своё существование. Франклин получил Пулицеровскую премию, статью перепечатали многие издания, она потрясла миллионы человек. Но прошли годы, нашумевшая статья забылась, в 96-м году Питерс умер, и сейчас о нём практически никто не помнит.
А жаль. За всю свою жизнь я слышала мало историй, сравнимых с историей Вилка Питерса. Она вдохновляет, она поражает, она оставляет глубокий след в душе и в памяти. К тому же сама история написания статьи служит хорошим уроком: удивительное рядом, надо только уметь к нему подобраться, уметь задать правильные вопросы. Я перескажу вам Балладу о Старике Питерсе – она того стоит. Это не дословный перевод статьи Франклина, хотя все факты взяты оттуда. Во-первых, многое пришлось подсократить; во-вторых, какие-то вещи хотелось добавить от себя (не факты, а мысли), по-другому расставить акценты; в-третьих, что-то надо было дополнить, поскольку у российского читателя слегка иной культурный багаж, чем у американского. Если кому-то захочется прочесть оригинал, статья называется «The Ballad of Old Man Peters”, by Jon Franklin. Я не знаю, где вы сегодня сможете её найти, а я прочла её (и историю её написания) в книге Франклина «Writing for Story”, но если профессиональный журнализм и техника написания статей вас не интересует, на книгу можно не тратиться. |
| Читать далее |
С Милой мы любили играть в одну игру. Сейчас расскажу…
Доставали из шкафа все самые старые мои вещи (о существовании некоторых из них я давно уже позабыл, и помойка не стала их судьбой только из-за моей чудовищной лени). С ворохом старья я удалялся в ванную комнату, где выбирал наиболее нелепые штаны, футболку с самой глупой картинкой, какой-нибудь древний мешковатый свитер и напяливал все это на себя. Потом, выйдя в прихожую, довершал образ извлеченными с антресолей пыльными сандалиями или кроссовками и покореженной от времени бейсболкой.
- Дорогая, я ушел, буду поздно. - кричал я вглубь квартиры.
- Хорошо, милый, я буду ждать тебя. – отвечала мне оттуда Мила. |
| Читать далее |
Санина драгоценная повадилась ходить то ли к колдунье, то ли к ясновидящей, то ли еще к какой-то парапсихованной тетке, которая «Ты-не-понимаешь-она-говорит-всю-правду»
и «можешь-смеяться-сколько-хочешь-я-вчера-
разговаривала-со-своей-бабушкой-она-тебе
-передала-привет».
Саня вовсе не считал себя домашним тираном и отчетливо осознавал, что законный брак с ним - еще не основание для женщины отказываться от милых сердцу развлечений типа поедания какой-то дряни для похудания или участия в других женских мероприятиях. Однако каждый поход супруги к посреднице между Духами Предков и Саниным бюджетом, выгрызал в бюджете брешь размером в бутылок десять пива.
Поэтому Саня решил ополчиться против Мракобесия. Сходить и разоблачить на месте. Раскрыть глаза облапошенным. Вывести шарлатанов на чистую воду. Остановить обман населения.
Весь предыдущий текст и лозунги нужны были только для того, чтоб пояснить читателю какого лешего такой столп материализма как Саня, оказался в прихожей Благородной Сусанны в компании алчущих Чуда женщин. |
| Читать далее |
Ого-го! Знал бы кто, как я уважаю старшее поколение!.. Никто так его не уважает как я. Сильнее меня стариков и старушек уважает только предприятие «Ритуал». А за что я так уважаю старшее поколение? А за упёртость, вот за что. И за врождённое недоверие к нашему государству. А что, разве не так?..
Судите сами.
Объявлено о расселении хрущёвки. Государство до того заматерело, что даже пообещало всех хрущёбцев бесплатно на новое ПМЖ доставить. Правда, только до 18-го. После 18-го – платно. И народ засуетился!..
А с народом – и один дедок. |
| Читать далее |
Есть люди немыслимой мощи.
Когда они голыми сигают с разбега в ледяные горные ручьи, то поезда сходят с рельс, пивзаводы выходят из берегов и стопорится дрейф материков.
Такая силища в этих матёрых человечищах.
Потом, как правило, после их безвременной кончины, о них со слезою лепечут: «Вот, блин! Были люди в наше время!..» А пока они живы, ими гордятся , как породистыми скакунами и глядят на них с обожанием. Каждый встречный-поперечный так и норовит подойти, хлопнуть нашего героя по его наиболее выдающейся части и изречь с неописуемым восторгом что-ндь лошадоведческое: «Смотри, КАКИЕ У НЕГО БАБКИ!..» |
| Читать далее |
…music is my aeroplane, it's my aeroplane
Pleasure spiked with pain
That mother fucker's always spiked with pain
Red Hot Chili Peppers. Аeroplane
Осень была холодной. Очень холодной. Город казался логовом теней. Серый свет тускло разбавлял водяную взвесь. Асфальт становился зеркально-гладким от воды. Остатки зелени, не облетевшие за последнюю неделю, свернулись в сухие чайные листья. По утрам белая крошка засыпала дорожки. Иней проступал сквозь землю как холодный пот тяжелобольного. Конец октября.
Утром в университете ко мне подошла Вика в сопровождении какого-то неимоверно худого парня
black dressed in leather и сказала, что в пятницу будет рок-фестиваль. Событие по тем временам невероятное. Как конец света. |
| Читать далее |
| Лес уныло скрипел скелетами деревьев и шуршал негромко мириадами коричнево-жёлтых опавших листьев, перелетающих лениво с места на место. Под лапами зверя то и дело хрустела очередная сухая ветка, переломленная под тяжестью многокилограммовой туши. Раньше бы его это побеспокоило, в лесу не стоит выдавать своего местоположения, производя ненужный шум. Раньше, но не сейчас. Настроение не то, чтобы уделять внимание таким мелочам. Плевать на звуки. Зима в этом году явно не задалась. Нет морозов, нет снега. А организм зверя уже давно привык засыпать именно в это время. Не получалось. И это жутко бесило и выводило из равновесия. Как заснуть, когда спать не хочется? Как строить себе зимнее обиталище в отсутствие маскирующих белых бугров? А ещё хотелось есть. Но и с этим были сложности. Голый лес не давал возможности скрытно приблизиться к жертве, да и зверей стало гораздо меньше. Куда они подевались? Неужели им удалось заснуть в эту мерзкую и настолько непонятную зиму? Зверь сходил с ума. Голодно, мерзко и противно всё вокруг. Он злобно урчал и шёл вперёд. Всё так же хрустели под мощными грязными лапами сучья. |
| Читать далее |
|
