Наконец-то, через два часа, наша машина выбралась из полей и пыльных проселочных дорог и оседлала более-менее асфальтированную трассу. Водитель Сергей, который взял нас с сыном пассажирами в Москву, уже успел рассказать о своем бизнесе, былых потерях и новых планах. Я открыл ему пару нехитрых тайн телевидения.
Историями нельзя разбрасываться. Их нужно выдавать дозировано и бережно, чтобы хватило на весь путь. По большому счету вся твоя жизнь, даже с маловажными деталями уложится в час времени. А нас впереди ожидали долгих двенадцать часов в дороге, из которых четыре последних в ночи. |
| Читать далее |
Обычная смесь безумия и пьянства в чистом виде, в обличии человека, шагала по городу. Иногда он останавливался, скрипел зубами, гневно окидывал взглядом окружающих, бормотал что-то под нос и шагал себе дальше.
И вдруг его прорвало.
- Слепцы!! – закричал он и пригрозил пальцем прохожим. – Куклы послушные! Как же вы не видите, а?! Это же Заговор! |
| Читать далее |
Владимир поцеловал Светлану в лобик и та превратилась в жабу.
- Ква! - испугано сказала Светлана.
- Б*я! - испугано сказал Владимир.
Внимательно посмотрел на жабу в постели, мыслительный процесс запустил, но ничего умнее не придумал, как снова её поцеловать. Поцеловал в голову - безрезультатно. Тогда он прищурился, и процедил сквозь зубы:
- Тяжелое время - тяжелые решения!
И поцеловал жабу в попу. Жаба дернулась, прыгнула и превратилась в обезьяну. |
| Читать далее |
- Девушка, а что вы делаете сегодня вечером?
- Тээкс, дайте подумать.. А вечер – это со скольки?
- Нуу. Скажем с семи вечера.
- Вечер застанет меня в общественном транспорте. Там я буду стоять и неприязненно смотреть на попутчиков. Не потому, что я мизантроп, а потому что я устала после работы, а они все тут толкаются и толпятся и ни одна сволочь места не уступит. Потом я доеду до дома, там посижу минут 10 и убегу на кухню готовить ужин. Ужин съем молча, отвлекаясь на телевизор. Потом не буду отвлекаться от телевизора. А там, между прочим, фигню показывают, а мне читать нечего. |
| Читать далее |
Вообще-то я его не убила. Ну, то есть, конечно же, убила, но не совсем чтобы на смерть. Короче, жив он, сука конопатая, но перформанс удался.
Все началось с них, родимых. С грибуечков. Не в том смысле, что мы пополдничали галлюциногенами – нас, по правде говоря, и так прет, без допингу, а просто понесло меня за шыроежками и хромоножками, в славную деревню Ситне-Щелканово.
- Дай-ка, - думаю, пощелкаю чего-нибудь к ужину, а не то душу щемит.
Встали, выехали, приехали. Настроение гамно (потому что не жрамши), лес – как медвежья жопа (потому что никто не чистит), грибов – хера (оттого что клятые Ситне-Щелкановские Щелкуны весь мой ценный мицелий повыдергали). |
| Читать далее |
Однажды Лао-Цзы шёл под дождём без зонтика и дождевика и встретил своего ученика, идущего под большим зонтом.
-
Учитель, почему вы идёте под дождём без зонта? - спросил ученик.
-
Когда идёт дождь, - ответил Лао-Цзы, -
дао состоит в том, чтобы промокнуть.
Ученик просветлился, выбросил зонт и ушёл, улыбаясь под дождём. |
| Читать далее |
 Оказывается и такая награда есть, присуждаемая каждый год за самое странное, необычное название книги в не зависимости от ее содержания. Эта награда называется «Диаграмма» (Diagram Award) и вручается каждый год британским изданием «The Bookseller». Награда — бутылка шампанского. Награда вручается с 1978 года. Победитель определяется голосованием на сайте издания.
Итак, в этом году самым странным названием года признано
«Заблудившиеся тележки для покупок Восточной Северной Америки: путеводитель по идентификации в полевых условиях» Джулиана Монтагю («The Stray Shopping Carts of Eastern North America: A Guide to Field Identification» by Julian Montague), которое получило 1866 голосов из почти более 5500 отданных. |
| Читать далее |
Хлебная голова неслась сквозь ночной лес, пожирая кусты, тьма была ее фатой, а лунный свет был ее женихом. Созданная из ничего сумасшедшей старухой, она была тенью самых кошмарных снов того старика, что надоумил ведьму. И ночь в страхе расступалась перед нею.
Заяц вышел на дорогу и прислушался. Близко. Совсем близко. Невнятный шум, такой безобидный еще пару минут назад, теперь сводил с ума и путал немногочисленные страхи. Только не паниковать. Он старательно проверил арбалет, серебряная стрела тускло светилась в безразличном лунном тумане. Заяц расставил лапы пошире и стал ждать. Шум надвигался. Через пару минут он уже стал лавиной и треском. Дышать ровно... Инстинкт самосохранения загнан в самый дальний угол сознания. Дело есть дело.
-Стой. |
| Читать далее |
Федька попал в ад.
Не в смысле, женился неудачно, или там, например, устроился воспитателем в детский сад для детей олигархов, а в буквальном смысле - помер и по распределению был отправлен в Преисподнюю.
Этот факт не удивил бы никого из знавших Федора при жизни. Некоторые, наверняка, бы даже процедили «Туда ему и дорога», если бы знали. Впрочем, и так процедили некоторые подлые товарищи. Даже те, которые атеисты. Так уж повелось в многоквартирных домах, что пьющих трубачей почему-то не очень любят соседи. Самого Федора распределение тоже не очень чтобы расстроило.
- Ну а чего? Я ж атеист. – прояснял он свою позицию, человеку стоявшему позади него в длинной очереди, очень похожему на работника паспортного стола – Зато я жизнь отгулял. Как хотелось. Я, по правде, вообще не верил, что что-то будет после того как помру. А тут, оказывается есть. Все одно повеселее, чем раз - и выключилось все.
Человек, впрочем, не разделял радости Федора, безутешно плакал и причитал:
- Кто ж знал-то? Они ж ходют толпами... Кто ж выдержит... И не хамил вроде особо..
«Ад! Круглосуточно!» приветливо моргала неоном вывеска над воротами. Человек позади тихонечко завыл. |
| Читать далее |
Проснувшись как-то с тяжких бодунов,
Что словно накопились со всей жизни,
Я кабель перегрызть готов
Был многожильный...
Готов порвать себя был на британский флаг,
Сьесть кактус и запить ведром рассола
Такой меня накрыл вот отходняк,
Кому знакомо... |
| Читать далее |
|
