| В нашем сплоченном идеей борьбы с преступностью и горячительными напитками коллективе служило два субъекта, которые к всеобщему удивлению имели хобби. Один – это я, собственной персоной, другой – мой друг, напарник и кум – следователь Костя. Была у нас традиция: несмотря на любые превратности погоды, два раза в месяц отправляться на рыбалку на водоемы Московской, Тверской, Рязанской и других близлежащих областей. Ловили всё и везде. Без улова не возвращались. И не по тому, что на обратной дороге заезжали в магазины «Свежей рыбы», а потому, что нам, действительно везло и относились мы к этому делу с любовью. |
| Читать далее |
В инете недавно прочел, мол, в детях переходного возраста, мечтающих покорить мир, зреет комплекс неполноценности, а потому их нужно поддерживать, подбадривать и т.п. Подхожу я к своему, и осторожно так спрашиваю:
- Сынок, ты ведь не мечтаешь завоевать мир и подчинить его себе?
Тот покачал головой. Только я перевел дух, как он выдал:
- Я планирую. |
| Читать далее |
Начальство: я только что отправил статью в журнал. Пойду воскуривать богам сигару.
***
Итальянец:
- Удивительно, но я недавно нашел в местном магазине маскарпоне.
Начальство:
- В Японии вы можете найти абсолютно все, что вам нужно. Абсолютно. Но предсказать, когда это произойдет - невозможно. |
| Читать далее |
Вообще, в детстве я был довольно-таки трусоватым парнем. Точнее, не трусоватым, а несмелым. Не было у меня того куража, который считался приличным любому правильному пацану. С другой стороны, "правильным пацаном" я вовсе не был. Синяя сторона Силы казалась мне не менее отвратительной, чем красная. Но один смелый поступок я случайно совершил.
Стоял чорный-пречорный ноябрь. Такое специальное время, когда снега ещё нет, а темнеет уже чуть ли не в пять часов. И слякоть кругом, как нефтяная лужа. И влажный холод ползёт за воротник. Иду я из школы, с какой-то ебанутой репетиции к Дню Кого-то Великого, перед кем мы, советские школьники, перманетно находимся в долгу такой степени неоплатности, что даже жить не хочется. Лет мне, наверное, двенадцать-тринадцать. И под мышкой у меня зажата гитара. Медово-жёлтая. |
| Читать далее |
Как-то раз княгиня Дашкова, будучи директором Петербургской академии наук, вызвала к себе на ковёр Гаврилу Державина да Дмитрия Фонвизина, литераторов известных. Я пока, говорит, кофию наварю, как вы любите, а вы картину повесьте – в аккурат сейчас купила, для академии нашей
Петербургской. А после и поговорим. Сказала так, и вышла в другую залу, конфорку разогревать.
Взял Фонвизин крюк да молоток, залез на лестницу повыше, и давай его в стену вбивать. Да как жахнет по пальцу! Ё. . твою мать! ! ! ! (Это он так от боли закричал). Державин посмеялся над неумехой, взял крюк с молотком, да полез по лестнице на стену. Тут-то лестница и скользнула. Грохнулся литератор на паркет, да как закричит в сердцах: «Ё. . твою мать! ! ! » |
| Читать далее |
|
