Есть тексты, которые вошли в плоть и кровь нашего поколения. Любимые сказки – это тот общий фундамент, который скрепляет такие разные постройки наших жизней. «Винни Пух» Алана Александра Милна в этом книжном ряду стоит на почетном месте.

За 80 лет, прошедших с выхода этой книги, «Винни Пух» оброс многочисленными трактовками и интерпретациями, вплоть до психоаналитических и эзотерических, исцеляюще-игровых и относящихся к бурному потоку «селф-хелпа». Самый распространенный текст – «Дао Пуха» Бенджамина Хоффа. В России – постмодернистский подвиг Вадима Руднева «Винни Пух и философия обыденного языка». Стоит начать: «Винни Пух как зеркало…» – и можно смело продолжать в произвольно выбранном направлении, не ошибешься.

Чем бы ни являлись сказки на самом деле (а они станут тем, чего мы от них захотим) – осколками мифов, инструментом обучения, космогоническим шифром, забавными историями, клочками тотемизма, бормотанием у колыбельной, – они всегда будут привлекать внимание сочинителей. Ведь авторская сказка – это создание нового космического порядка, с его особыми законами и галактическим разбегом.

Как водится, великая детская книга выросла из рассказов Алана Александра Милна своему сыну, тезке «человеческого героя» «Винни Пуха» – Кристоферу Робину. Разыгрывая сценки с игрушками сына – медвежонком, поросенком и бесхвостым ослом (помните историю с днем рождения Иа?), Милн постепенно стал фиксировать придуманные истории, оформляя их в текст, которому суждена была бессмертная слава.

Милн, скромный английский писатель, автор множества сказок и рассказов (он много лет сотрудничал в юмористическом журнале «Панч»), остался в благодарной памяти неизбежно повзрослевших потомков автором одной книги. Первое издание вышло 14 октября 1926 года.

Классический извод «Винни Пуха» представляет собой две книги, каждая по 10 глав. Отечественный «Винни Пух» – пересказ (не перевод!) Бориса Заходера – сокращает последнюю главу первой части (Кристофер Робин устраивает пир в честь Винни Пуха) и пропускает третью главу второй части. Впрочем, в 1990 году Заходер восполнил эти лакуны, но до сих пор его первоначальный текст считается наиболее распространенным.

Надо сказать, что остальные переводы «Винни Пуха», в том числе более близкие к оригиналу, не стали столь же популярными. Инерция ли это читательского восприятия – или просто любовь с младых ногтей, – но тексты переводчика Виктора Вебера (билингва, вышедшая в 2001 году) или Вадима Руднева и Татьяны Михайловой (в корпусе исследования «Винни Пух и философия обыденного языка») остались в истории литературы – во всяком случае, пока – как честные эксперименты.

Последняя работа посвящена в том числе исследованию текста «Винни Пуха» с точки зрения философии языка Людвига Витгенштейна, популяризатором идей которого с удовольствием выступает Вадим Руднев. Действительно, текст Милна радостно предоставляет и такую возможность интерпретации. Думаю, что серьезное исследование могло бы вырасти даже из такого отрывка:

«– Засада, – сказала Сова, – это вроде сюрприза.
– Малина иногда тоже, – сказал Пух».

Сколь бы ни были увлекательны языковые игры и извилисты толкования, сколько бы ни шлифовали свое мастерство переводчики (а есть варианты, где «Винни Пух» – девочка, есть и перевод на латинский язык), главным останется одно. Это главное – неназываемое, наверное, – пронзительно запечатлено в последних строчках книги:

«– Пошли.
– Куда? – спросил Винни-Пух.
– Куда-нибудь, – сказал Кристофер Робин.