Русское купеческое судно «Печенег» дрейфовало на стыке двенадцати межзвездных магистралей. Архип Никифорович Карепатый купец третьей звездной гильдии стоял на нетвердых ногах и рычал:
— Дайте водки! Звери! Сами же наливали вчера!
— Вчера ты вел себя нормально, вот и наливали. – Устало бубнила его супруга Пелагея Андроновна, не убирая палец с джойстика управления роботом-погрузчиком. – Ничего. Охолонишься мал-мала, мы тебя заберем. Через двадцать восемь часов нам стыковаться с кувейтской орбитальной факторией, а там за твой вид могут пятьдесят палок по ногам выписать. Еще и меня оштрафуют за то, что позволила любящему мужу так нажраться.
— Совести у тебя нет, мать. Ну, ничего, только выпусти меня, я тебе покажу, как мужу перечить! – С трудом выводил Архип Никифорович. Его глаза поочередно стреляли с жены на сыновей.
— Да ладно тебе, батя. Она же добра тебе желает.
— Вырастил вас балбесов. Одел. Обул. Грамоте выучил. А вы?.. У-у-у-у змеиное племя!
— Матушка, сбрасывайте ужо! Сколько можно слушать. – Не выдержал старший сын.
— Так, вроде упаковали… Аспирин. Цитрамон. Рассольчик. Квасок. Борщеца похлебать с головушки дурной. Вроде все. Можно отправлять… — Пелагея Андроновна, вытирая пот, еще раз осмотрела снаряжение скафандра и дала команду на отгрузку.
Погрузочный робот приподнял ста двадцати килограммового матерящегося мужика, словно пушинку, и поволок к выходу.
— Матушка, с ним ничего не случится? Вы уверены? – Озабоченно пробормотал средний сын.
— Да кому он, шельма, нужен? Ничего, повисит в пустоте сутки, отойдет. Чай, не впервой ему головушкой маяться.
Звезды пульсировали в неестественно расширенных зрачках. Вокруг зрачков проступала красная капиллярная сетка сосудов. Она была настолько яркой, что отражалась в лобовом визоре скафандра. В голове взрывались сверхновые, сталкивались астероиды и гремели ракетные выхлопы. Голова ходила ходуном и готовилась развалиться на части. Квасок не помогал, и Архип Никифорович проглотив дозу цитрамона, прикрыл воспаленные веки. Всему виной была вера Архипа Никифоровича. Выходец с русской планеты «Берендей», он свято чтил заветы отцов и не за какие сокровища мира не мог позволить себе лечь под медицинскую капельницу. Вот и приходилось «спускать Полкана» на домочадцев. А как еще задушить это исконно русское чувство, рождающееся наутро после пятидневной пьянки. Руки скафандра были заботливо скручены за спиной. Любимая жена сделала все, чтобы неуправляемая ярость любимого муженька не отыгралась на технике. Скафандр стоил дорого, да и риск увечья вынуждал на крайние меры. Слава богу, сейчас «Печенег» уходил самым малым из опасного квадрата, посреди которого остался висеть одинокий человек в автономном скафандре.
Под ногами разверзлась бескрайняя пустота, и от этого желудок мотало по всему телу. Осипшее горло то и дело будили спазмы. Голова не соображала. Хотелось пить и спать, но проклятый костюмчик мешал блаженно прикрыть веки. И до рева, до хрипа, до боли хотелось сто граммов бедовой водочки, уполовиненные запасы которой хранились в нижнем рундучке второго двигательного отсека «Печенега». Боль была настолько невыносимой, что исстрадавшийся Архип Никифорович запел:
— Врагу-у не сдается наш гордый «Варяг». Поща-ады никто-о не желает!
— Это сухогруз «Брахма». Сектор шесть. Прием. У нас радиопредупреждение об опасности, выданное астрофизическим навигационным бюро.
— Тьфу ты леший! «Брахма», это А.Н. Карепатый – капитан русского торгового судна «Печенег». Прошу взять на борт и обеспечить первую помощь. – Все это капитан Карепатый проговорил на одном дыхании, видя перед собой граненный двухсотграммовчик, полный прозрачного искупления от всех бед в прошлом и настоящем, — а если их еще и два, — то и в будущем.
— Извините. Но приоритет предупреждения не дает нам права взять вас на борт. Сожалею.
— Суки! – Карепатый завыл в голос, видя, как серебристый сухогруз проходит в отдалении, начиная разгон по магистрали. – Суки. Вернитесь. Я же сдохну!
Но корабль исчез в последующие две минуты, и снова потянулись долгие секунды одиночного заточения. Секунды набухали в минуты, а минуты капали на искореженный от боли мозг перепившего купца третьей гильдии.
Ивашка – скотина! Вернусь – головенку откручу и выкину вместе с его вонючим компьютером. Это же надо додуматься – взломать базы данных навигационного бюро и так насолить родному папеньке. Ну, ничего… вот я его, ужо… вот я ему…
— Hello!
— Сам ты Хелоу! Водки дай! Мать твою, дай водки!
— Russian?
— Ху а ю? – С трудом, подбирая звуки, прорычал Архип Никифорович.
— American Starlines.
— Валите нахрен! Пендосы! Я еще у вас водки не просил! – Национальная гордость на секунды переборола ужасное похмелье.
— Good Bay!
— И тебе того же. Хлыщ нью-йоркский.
Американский чартерный круизер прошел по 12-Б, и, почти задев краем распадочного пятна, вышел на другой эшелон. Через минуту он пропал совсем.
— Совсем обнаглели нехристи! – Карепатый сплюнул в плевательницу и показал язык удаляющемуся круизору. Пальцы рук непроизвольно сложили известный в народе символ, но крепко скрученные кисти помешали гордо выкинуть этот знак перед собой.
Пелагея Андроновна сняла наушники.
— Ну, как он, Маменька? – осторожно спросил младший сын Иван.
— Буянит. Бес окаянный. На международном уровне буянит. Потом ведь стыдить себя будит за то, что так распоясался. Иэх, что за жисть, с этим каторжником.
— Маменька, вы ему хошь радиву включите. Он же умом тронуться могет. Там же темно, боязно и тоскливо. – Юная кровинушка Карепатого поежился и с готовностью протянул маменьке зип-комплект ремонтного инструмента.
— Да пошел он. Как ходовой мост ломать, или камбуз рушить — так он герой, вот пусть теперь в тишине повисит. – Пробурчала Пелагея, выбирая нужные тестеры из ящика. Опять за ним все налаживать приходится.
Архип тянул очередную песню, когда справа от Бетельгейзе вспыхнул огонек гиперперехода.
— Это акустик. На частоте 16-18 пьяные песни. Совсем «гражданские» охренели. – экипаж сторожевого лидера «Миклуха» заинтересовался происходящим.
— Дайте мне запись. – Прозвучала команда капитана, а буквально следом последовала входящая инструкция. – Забрать капитана судна «Печенег» на борт и обеспечить его стаканом первой помощи. Запись продолжать крутить на этой же частоте. Если Карепатый опять нажрался, то где-то недалеко висит его судно. Пелагея сегодня явно не в духе.
— Кэп, вы его знаете? – акустик удивился.
— Этого, все русские знают. – Весело проорал капитан. – Это же легенда коммерческого фрахта – Архип Карепатый. Тот еще чертяка!
Лидер завалился на правый борт и на малых корректировках начал сближение.
— Тяжело ему, наверное, Маменька? – Осторожно пробасил средний сын Никитка, слушая, как по двадцатому разу любимый папенька затягивает «Ой мороз, мороз».
— А нам не тяжело. Ничего, отойдет, и двинемся к Эль-Кувейту.
— Еще по одной, Зосимович?
— А наливай, где наша не пропадала. – Раскрасневшийся капитан «Миклухи» нарезал тонкими прозрачными ломтиками сало. Рядом уже лежали развалы солений, английская сухпайковая ветчина и ломти свежего зельца.
— Вот, ей богу, Зосимович, если бы не ты, так и врезал бы дуба в этом безымянном квадрате.
— Да брось ты Никифорович, мы же тебя не в первый раз на этом транспортном узле поднимаем на борт. Помнишь, год назад, ты пытался нас атаковать в одном скафандре.
— Помню смутно. Так вроде бы не атаковал.
— Красавчик. Вот за это я тебя Никифорыч и люблю трепетно. Другой бы сдался, а ты уже в силовом захвате трюм-транспортера умудрился нам внешние антенны молотком простучать. Я потом двое суток связь налаживал. Мне такие повреждения даже пираты не наносили.
— Да брось ты. Зла не держи. Я же думал вы с мятежного Элегона.
— Ага. С Элегона. А надпись в три аршина — «Миклуха», тебя не смутила. Мы же на твоей заимке эту надпись заказывали.
— Думаешь, я помню все корабли, которым намалевал названия? Ладно, Зосимович, давай еще по одной…
— Заброшены в планшеты космические карты. – Затянул капитан «Миклухи»
— Забыли мы про карты, ведь штурман все учтет. – Вторым голосом подстроился Архип.
— Давайте ж по сто граммов, накатим перед стартом. Дай боже, не последний нам выдался полет!
Внезапно взревели базеры внутреннего оповещения.
— Внимание, в квадрате адмиральский катер с проверкой. Требует лечь в дрейф и принять куратора на борт. – Голос внешнего диспетчера слегка кольнул по расслабленным нервам.
— Вот невезуха. Закругляемся. – Зосимович потянул плечами. И чего этим адмиральским прихвостням неймется.
— Такую песню задушили, волки позорные! – Архип Никифорович приподнял отяжелевшую голову. – Ты это… Меня как-нибудь скинь обратно в космос. «Моя» скоро должна отойти, глядишь, подберут меня через пару часов. Да, — если не сложно, — дай с собой граммов триста. На опохмелку.
— Об чем разговор, дружище. Спасем, коли надо.
Пьяная усталая парочка спустилась, помогая друг дружке, на нижнюю палубу. Капитан помог Карепатому застегнуть новомодные английские замки на скафандре, и, похлопав по плечу старого корабельного друга, двинулся в свою каюту, — предварительно отдав распоряжение о том, что любимый капитан после дежурства и будет стрелять, если его разбудит куратор флота.
Теперь ожидание было не столь утомительным. Выждав, когда закончится запись с песняками, Карепатый затянул более бравую «Як на хуторе мы были». Звезды улыбались старому купцу, через плекс гермошлема. Руки были все так же стянуты узлом за спиной, но особой надобности в них не было. Все функции выполнял язык, надавливая на заветную панельку подачи жидкости. И жидкость была что надо. Космос уже не давил, а наоборот убаюкивал, крутя над головой хороводы звезд.
Иэх, хорошо! – блаженно выдохнул Карепатый, закрывая глаза. Он даже на секунду не хотел представлять себе лицо благоверной, когда она отстегнет забрало шлема и вдохнет запах до боли знакомого перегара. Но это уже будет другая история. Перед тем как провалиться в пьяную дрему, Архип Никифорович выдохнул крылатый лозунг пилотов: – «Космос не без добрых людей»!
И-ик, конец.
elite-gamesскачать dle 12.1 |
