Представьте себе, ну… девяносто второй год… Для кого девяносто второй примерно то же самое, что тридцать третий или пятьдесят седьмой… ну, не знаю…напрягитесь как – нибудь. Смутное такое время было.
Зима. Да что уж там - тридцать первое декабря! Я – в Саратове. А быть мне надо – в Перми! Потому что там уже и стол накрывают, и заждались меня… ну, короче, там, в Перми – мой дом. Билеты я надеялся взять на тридцатое, потом надежда переползла на тридцать первое, потом… Ну, не было билетов! Ни за деньги, ни даже за очень большие деньги. И вот стою я в саратовском аэропорту. В кармане – пачка денег, в руках – бутылка шампанского, в глазах – тоска.
Безбилетные отлетающие начали укладываться по стульям, подоконникам для встречи Нового года. А мне и пойти-то некуда было – ни компании, ни желания. Я ведь в мечтах-то уже дома был! Вышел я из здания аэровокзала и пошёл куда глаза глядят. Иду, читаю вывески. В основном – «Посторонним В…». Думаю, как хорошо было Лукашину – он то хоть в Питере Новый год встретил. Саратов тоже очень хороший город, но провести новогоднюю ночь с Барбарой Брыльской в городе на Неве – м-м-м!
Следующая вывеска гласила – Саратовское…мана-мана-мана… авиапредприятие… мана-мана-мана… проходная… мана-мана-мана… вход строго по пропускам. И входят туда красивые молодые люди в синей аэрофлотовской форме, и кто-то из них поведёт (я это знаю точно) через пару-тройку часов самолёт в мой родной город. И в стройных рядах кресел Ан-24 будет, я уверен, «…промежуток малый – быть может это место для меня! Настанет день и с журав…» Ха – настанет день! День этот будет – ПЕРВОЕ ЯНВАРЯ СЛЕДУЮЩЕГО ГОДА! И снова придётся стоять в очереди в кассу, а ещё надо где-то ночь провести… В общем, ноги сами повернули в сторону проходной. Я вошёл, встал в тамбуре и, зажав призывно в руке бутылку шампанского, изобразил на лице добрую улыбку и ожидание – типа, жду кого-то, чтобы передать презент. Каждого, кто входил с улицы и был хоть немного похож на лётчика я спрашивал жизнерадостно – Вы не в Пермь!? При этом я покачивал призывно бутылкой, словно поводил блесной, ожидая поклёвки. Наконец, минут через сорок появилась пара молодых лётчиков, которые оживлённо что-то обсуждали. И на мой вопрос (и поводку бутылкой) они сделали стойку и – клюнули! Ну да, в Пермь! А что, передать, что ли кому-то? И они оба протянули руки в сторону бутылки. Я подсёк – резко убрал бутылку за спину и, напустив в голос трагизма, а в глаза – похмельной тоски, тихо сказал – Мужики, возьмите меня с собой? Позарез нужно… Такой наглости они не ожидали – последовала немая сцена. Один из них вдруг заинтересованно хмыкнул, тогда второй отошёл к турникету, оставив его наедине со мной. Ага, подумал я – вот он, десижн мейкер! Ну, тот, кто принимает решения, наверное, командир экипажа. Он смотрел на меня и что-то там прикидывал. Потом вздохнул и спросил – А что у тебя есть? (Ха, да это уже деловой разговор!) Во! – я показал бутылку. Он пренебрежительно хмыкнул. Хотя в те годы достать за несколько часов до Нового года бутылку хорошего шампанского было делом непростым! Ну и…- я выразительно похлопал по карману – Деньги! Деньги? Деньги! Сколько? (Ах ты хитрец!) Как сколько – как раз на билет! Маловато… Зато всё - тебе! В общем, колебался он недолго. Пойдёшь в вокзал, сказал он – встанешь у стойки выдачи багажа, Валера тебя проведёт. Короче, минут, примерно, через сорок я, немного испуганный , сидел в хвосте пустого Ан-24 и ждал, что меня выгонят! Салон постепенно заполнялся пассажирами. Все были возбуждены – они ЛЕТЕЛИ! На место, где сидел я никто не претендовал – видимо это был какой-то резерв. А билетов – то в кассе нет, зло подумал я. Вот с-суки! Самолёт побежал по взлётной полосе и мы полетели! Минут через пятнадцать ко мне подсел Валера – Ну, давай, что там у тебя? Я протянул ему бутылку. А деньги? В Перми – твёрдо сказал я. Ты что, думаешь, мы тебя сбросим, что ли? Надеюсь, что нет, но ведь будет еще посадка в Самаре! Ах, да!- сказал он - в Самаре пассажиров выведут из салона, будет проверка самолёта и дозаправка. Переждёшь в кабине пилотов, проверять будут самарские – в кабину они не имеют права входить… Так и случилось. После посадки в Самаре все, кроме меня покинули самолёт. Валера запер меня в пилотской кабине, строго-настрого приказав ничего не трогать. Я сидел на каком-то откидном сиденье и слушал, как за дверью, в салоне переговариваются люди, проверяющие самолёт. Хлопали какие-то дверцы, голоса приближались. Я затаил дыхание. Кто-то снаружи вдруг стал сильно дёргать ручку двери! От неожиданности я чуть было не заорал – Занято!.. Короче, всё обошлось. Вернулся экипаж, самолёт заполнился пассажирами, мы взлетели. Валера сказал – Ну, что, сейчас-то уж точно не высадим! Я достал приготовленные деньги. Он стал их пересчитывать. А командир отдавал приказания – Люда, как придём в Савино – мухой в гостиницу, делать селёдку под шубой и салаты, Валера – тащишь выпивку… Он давал чёткие указания, кому чем заниматься и неожиданно предновогодняя лихорадка охватила и меня! Я весь был в предвкушении встречи самого любимого праздника!
Через три часа я буквально вломился в квартиру, где у накрытого стола и подмигивающей весёлыми огоньками ёлки сидела очень грустная, но самая желанная женщина на свете. Грустная от того, что через пять минут наступит Новый год, а рядом с ней нет того, с кем она хотела бы провести этот и все последующие за ним годы…То есть меня…
Это была счастливая встреча Нового года! Я, скинув на пол шапку и куртку, не успев снять ботинки стоял, держа в одной руке бокал шампанского, в другой – её руку и считал несущиеся из телевизора удары кремлёвских курантов –бом…бом…бом…бом…бом…бом…бом…бом…бом…бом…бом…бом-м-м!скачать dle 12.1 |
