Короче, мой отец-командир, в звании полковник, поздравив меня с погонами старшего лейтенанта, решил послать меня во главе группы солдат и молодого прапорщика Васи на ремонт одной школы в небольшую деревню на Север матушки России. На ремонт школы отводился год. О Васе надо сказать отдельно. Это было здоровеннейшее сооружение с ростом 2 метра 12 сантиметров, весом более 150 килограмм и вечно улыбающейся веснушчатой физиономией жизнерадостного дебила. Сооружение имело 47-й размер обуви и звание «Мастер спорта СССР» по штанге. Это если вкратце.
Мы с Васей сняли комнатушку у довольно бодрой бабушки-«божий одуванчик», которая еще и работала дояркой на местной маленькой ферме. Казарму для бойцов устроили в той же ремонтируемой школе. На дворе стоял конец октября. Пришли первые заморозки, но Вася вечно бегал по двору босиком и никакой холод его не брал. Несмотря на то, что Вася был такой же ленинградец, как и я, бабулька сразу же узрела в нем родственную, деревенскую косточку. Вася не отказывался, ибо бабулька всегда старалась подкормить «сиротинушку».
А еще у бабульки был поросеночек. Ни я, ни Вася, несмотря на то, что мы прожили в деревне уже месяц, ни разу этого поросеночка не видели, а только его «пятачок» в рубленном низеньком окошечке хлева, в котором размещалось это свинство. Бабулька регулярно таскала туда в двух старых ведрах утром отходы от обеда и ужина наших бойцов и хлеб, покупаемый ею в сельпо. Да и мы из пайка кое-что подкидывали.
Как-то утром бабуся ткнулась к нам в дверь:
— Ребятки, поросеночка мне не забьете?
— Отчего же не забить, мамаша… — степенно ответствовал Василий. — А мяско-то будет?
— Будет, Васенька, будет, ты уж кровь собери, потрошки на дерюжку выложи, я потом из них колбаски наверчу, головушку топориком отруби, копытца сразу в погреб, на ледник. Чай не впервой, не впервой тебе, Васенька… И опалить не забудь, паяльная лампа – в сараюшке…
При словах «кровь», «потрошки» Вася испуганно икнул и конвульсивно дернул головой. Бабулька расценила этот жест как знак согласия и посеменила на утреннюю дойку. Я с удовольствием (на правах командира) назначил командующим этого аутодафе Василия.
— Что делать-то будем, Димон? — По-хозяйски расставив босые ноги у крыльца, вопрошал Василий. — Ты когда-нибудь забивал свинью? Нет? Я тоже нет… А в книжках читал? Не читал? Я тоже не читал… Их хоть как? Топором, кувалдой или ножом надо? Сука, и не спросишь ведь ни у кого, все бойцы до единого чукчи, мусульмане, свиней ни разу не резали, так они к ней даже и не подойдут... Хуле делать будем, командир? Сможешь свина забить? Если что — я помогу!
— Хуечки-мяулечки, Васенька… В сем нелегком труде командиром я назначил тебя. Могу дать совет: с твоей силушкой-дубинушкой я бы его попросту задушил, гада… Уеби ему один раз кулачком своим маленьким промеж глаз. Он ласты моментом склеит. Хотя, вполне возможно, что ему и одного твоего щелбана хватит… Хорош пиздеть, пошли хоть на свина поглядим.
И мы отправились в хлев. Зрелище было страшное. В темноте маленькими глазенками на нас зло смотрело форменное чудовище. Сразу вспомнилась фраза из школьного учебника «Чудище обло, огромно, стозевно и лайяй»... И миф о Минотавре.
— Хуя се, Димон… Он больше меня раза в два! — Зачарованно просипел Вася. Все, что двигалось и по габаритам не уступало Васе, Василий на генетическом уровне уважал. — В нем же килограммов двести! Блядь… Давай хоть на улицу его выгоним… Здесь же он нас обоих с тобой разуделает, как Бог черепаху…
На ярком утреннем свету свин показался мне еще больше. Свин доброжелательно хрюкнул, поссал и потрусил к плетеному забору, поближе к пока еще зеленой траве. О предстоящем убийстве он еще не знал. Он даже не подозревал, что рядом с ним стоят кровожадные убийцы 24-х лет от роду. Светило солнышко, в лазурно-хрустальном небе в сторону юга, курлыкая, тянул клин журавлей.
Скажу вам честно. В училище нас учили не только строить. Нас еще и учили воевать. Любой из нас был готов идти в бой против врага. Мы даже принимали присягу. Но никто не предупреждал нас, что придется воевать против свина. Пожалуй, я смог бы его завалить из АКМ, мог бы даже запороть примкнутым штык-ножом. А что делать вот в такой, вроде бы простой, даже бытовой ситуации? Тем временем Василий вышел из сараюшки с паяльной лампой и косой.
— Совсем охуел, Василий? Ты что его косой валить собрался? Минин и Пожарский, ополченец 1812 года, блять…
— Критикуешь, командир? Если критикуешь, то — предлагай…
Я мудро промолчал. Предложений не было. Свин чавкал в лопухах. Вася топтал землицу-матушку босыми пятками.
— Вот что, Василий. Чай в 20-м веке живем, не в пещерах… Будем валить по-научному, электротоком. Свину в корыто льем парашу, около корыта делаем лужу с солью, повысим проводимость, так сказать, берем со склада гвоздь-«двухсотку», привязываем его к деревянному черенку. Один конец гвоздя будет пикой, к шляпке приделаем электропровод, провод вторым концом в фазу розетки. Все понятно? То-то же, учись, дядя, пока я инженер! Короче — пиздец свину, тащи гвоздь и провод, а я пока корытом и солевой лужей займусь.
Вася восторженно посмотрел на меня, будучи поражен широтой инженерного гения.
Исполнив оговоренное, я налил свину в корыто размоченный в теплой воде хлеб. Свин подлетел к корыту и начал утробно пожирать последний свой ужин. Вася наперевес с «электродрыном» был прекрасен, как Пересвет против Челубея. Приблизившись, Василий с размаху всадил «электропику» свину в загривок.
— У-и-и-и-и-и!!! — Раздался дикий визг на всю деревню, и хряк, сметая все на своем пути понесся нарезать круги по просторному двору.
— Дурак ты, Василий… В загривке же сало! И его там не 2 сантиметра! В брюхо, в брюхо, или в бок ему надо было бить! Физику что ли не учил? Сало же изолятор! Давай по-новой.
Свин «по-новой» категорически не хотел. Забившись в угол двора, он недоверчиво поглядывал на меня и Васю. Однако голод не тетка. Распаренный в корыте хлеб манил запахами, и, потеряв бдительность, свин затрусил к кормежке. Вася занял исходную позицию, прикрыв себя левой рукой дверь сарая, а правой зажав «электродрын» наподобие копья.
— Чингачгук, блять... — ухмыльнулся я. — Все, Винни-Пуховский кореш, пиздец тебе пришел.
Улучив момент, Пиздец в образе Василия со всей дури шарахнул свина в подбрюшье.
— Уи-и-и-и-и-и!!!! — Свин пошел опять нарезать круги… Ничто его не брало. «Хорошо, что не лето, — подумал я. — Сейчас бы налетели дачники, их дети-внуки, и началось бы. А так все тихо, деревня пустынна».
Вася выругался, сплюнул и пошел в избу за сигаретами.
— Димон! Димон! Ты глянь, ты глянь! Провод из розетки вывалился! Надо его просто закрепить изолентой, и все будет в ажуре, как в школе учили! Сейчас мы его мочканем, как два пальца обоссать!
Убийство свина начинало напоминать фарс. Хлеб, приготовленный для убиения, заканчивался, день близился к полудню, скоро должна была вернуться с фермы бабулька. Цейтнот. Время — деньги. Дело требовало ускорения. Всю картину портил свин. Жрать он хотел, даже бодро приближался к кормушке, но, завидев приближение Васи с «электродрыном», убегал в дальний угол двора, куда электропровода уже не хватало. Ситуация становилась угрожающей. Счет шел уже на минуты.
— Сейчас я его хитростью возьму. Я сейчас сделаю вид, что прохожу мимо, а сам брошусь на него, сомну на пару секунд, а ты его шарахнешь!
Обуянный охотничьим азартом, я немедленно согласился. Вася, насвистывая «Шербурские зонтики», двинулся в сторону свинского корыта. Свин одним глазом упирался в корыто, а другим – косил на Васю. Вася прошествовал мимо и скрылся со двора. Меня охватило недоумение, на свина же напало благодушие. Внезапно из-за забора показалась рыжая макушка Василия. Василий мне показывал глазами и жестами, что сейчас он перемахнет через забор, подомнет свина под себя. Мне только и останется, что ткнуть свина острием на 220, и «дело в шляпе». Я понимающе мотнул головой Василию. Ага-ага. Спецназовцы, йопта.
Мощным прыжком Вася перемахнул через забор, подмял под себя свина, и, натужившись, поднял его за задние лапы над землей.
— Димка, бей! — Истошно заорал Василий, стоя посреди солевой лужи. А что я? Я человек военный. Приказ есть приказ. Я и вдарил.
— Уи-и-и-и-иии!!!! Уи-и-и-и!!!! Уи-и-и-и-и-и-и-!!!!
Свин, брякнувшись на землю, понесся к прикрытой двери, ведущей в хлев и начал бросаться на нее по-собачьему, ища там спасения от двух полудурков в военной форме.
Вася, побелев и закатив глаза, упал на землю без движения. Финита ля комедиа... Я лихорадочно соображал.
Ток на 220, солевая лужа, голые пятки. Ток через свина, Василия, пятки пошел в землю. Я убил человека. Более того, я убил своего подчиненного. Это все. Это конец. Это — трибунал, суд, лишение офицерского звания, тюрьма…
Вдруг Вася захрипел… Медленно приподнялся, огляделся вокруг. Скрипнула калитка забора. Это вернулась бабуся. Свин бросился к ней, как преданная дворняжка и спрятался, насколько смог, за тщедушную фигурку.
— Что, ребятки, не управились?
— Тренировались, мамаша, тренировались. Завтра, все завтра…
Свина действительно забили завтра. За литр самогона. Ленька-тракторист из соседнего дома и забил.
А Вася мне весной простодушно принес на подпись рапорт.
— Вот, командир. Учиться я решил. Подпиши рапорт на заочное обучение. Поступать я решил, в Пушкинскую сельско-хозяйственную академию. На животноводческий. Подпиши, а?
— Учиться, Василий, всегда пригодится! — Сказал я и размашисто подписал: «Ходатайствую перед вышестоящим начальством по существу данного рапорта».
Подписал. Подписал не глядя. Не глядя в честные голубые Васины глаза.скачать dle 12.1 |
|
|
|
| Другие новости по теме: |
|
|
