Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться с милицией, и я до последнего оттягивал визит к участковому. Но так уж получается в нашей многострадальной – если ты сам не хочешь идти в милицию, то милиция придет за тобой. Сначала они забрали в отделение продавца. Всего через два дня после того, как парень вышел на работу. Ему объявили, что назначат «козлом отпущения» за все грехи владельца палатки, и подбили второй глаз. Хорошо, что он был тертым калачом – и не подписал ни одной бумажки. Хотя ему подсовывали их – и немало. Ничего не добившись, они его немного попрессовали (мне вскоре ждал куда более жесткий прессинг) и отпустили восвояси, но попросили передать мне, очень настоятельно, что ждут меня на разговор, «и не дай бог мне не явиться»... Потом ночью они приехали на вторую точку – и закрыли ее, угрожая просто сжечь на месте, и пообещали утром палатку вывезти. Причем, вывезти вместе с товаром, и так, что я никогда не узнаю, где она. Угроза была отнюдь не пустой, такие вещи чувствуются. Больше откладывать было нельзя. Поэтому я сказал, что хозяин палатки непременно придет на разговор в отделение завтра же – и «занесет». Это слово возымело волшебное действие. «Вот и отличненько», - потирая руки, как сытые мухи, бывает, трут лапки, менты уселись в свой желто-синий УАЗ и отчалили. Однако облегчения я не почувствовал – предстоял тяжелый разговор в кабинете участкового…
Разложение в органах внутренних дел длилось десятилетиями. И всех это раньше вполне устраивало. Говорить о том, что наша доблестная милиция превратилась в рассадник криминала, начали только в последнее время. Бравые парни с окраин нашей Родины ехали в Москву, где устраивались в органы только с одной целью – припасть к кормушке и быстро обогатиться. Простой участковый на Мерседесе никому не мозолил глаз. Обыкновенный майор, прожирающий каждый день в ресторане ежемесячную зарплату, никого, в общем, не раздражал. Строивший многоэтажный особняк опер был в порядке вещей. И конечно, влияние их было безграничным. Попав во власть, они тут же начинали ощущать себя королями жизни. За их спиной была насквозь коррумпированная система, позволявшая своим сынам жить красиво. Система, знали они, своих не сдаст, здесь рука руку моет, и не только моет, но и кормит - снизу вверх идут откаты по цепочке, прирастая от сержанта к лейтенанту, от лейтенанта к капитану, от капитана к майора, от майора к подполковнику и полковнику, а от полковника уже к самому генералу. В это самое время менты еще не были столь могущественны, как немногим позже, когда знаменитое Управление по борьбе с организованной преступностью разметало бригады братков, посадило самых борзых в тюрьмы или отправило в расход, и крышевание бизнеса, этот сверхдоходный псевдоохранный бизнес, полностью перешел под эгиду доблестной российской милиции. А поскольку управление само постепенно превратилось в огромную бандитскую бригаду, состоящую сплошь из оборотней в погонах, то его тоже быстренько прикрыли, от греха подальше. Опытных успешных оперативников раскидали по другим отделам, чтобы не отсвечивали, но были при кормушке. И сами милиционеры из крышевателей в новые времена превратились в инвесторов. Свои деньги они вкладывали в бизнес, давали молодым, так сказать, дорогу в жизнь, ну и начальный капитал, само собой. И ждали от них благодарности - и выплат по гроб жизни. Но некоторые получившие путевку в жизнь, потом теряли контроль, им начинало казаться странное - что они сами всего добились, потом и кровью, так сказать, тяжелым трудом на деловой ниве. Отказавшихся от выплат сначала предупреждали, потом предупреждали жестко, а потом находили им заместителя, отбирали дело, заставляли продать бизнес за бесценок, даже права, как это принято на Западе, не зачитав для проформы. И повезло тем, кто сбежал от своих милицейских боссов из страны. Куда печальнее участь тех, кого просто прирезали, как ненужную больную скотину, или сгноили в тюрьмах. Наверное, ни для кого не секрет, что в России сфабриковать липовое дело никогда не было проблемой. Помните каноническое – был бы человек, статья найдется? Времена меняются, система нет. Даже если прилепить новую вывеску, сменив название. Поэтому мне было чего бояться…
Я познакомился через пару лет после этих событий с одним милиционером из Пензы (название города изменено), любителем погонять на БМВ пьяным, да еще и по встречной полосе. Так он демонстрировал мне лихость. А я, хоть и не робкого десятка, едва не поседел. Если бы был трезвым, то испытал бы, наверное, еще больший страх. Мы выпили с ним совсем немного, и я спросил его, изображая душевную простоту, откуда у него деньги.
- Так… У меня это… инструментальный магазинчик. Инструментами для ремонта торгует. Ну, как магазинчик… - Он замялся. – В общем, все инструментальные магазины в городе.
Почти все деньги я вкладывал в развитие, и опасался, что откат за право работать может быть настолько велик, что похоронит дело. И был прав. Поскольку аппетиты у Арсения Валерьевича оказались колоссальные, а в финансовые дела он вникать не желал. Совсем. Лановой жил на широкую ногу – достраивал в Подмосковье трехэтажный кирпичный дом, о чем поведал мне сразу же после встречи.
- Пенсия скоро, мы рано выходим, - сказал он доверительно, - буду в собственном доме на пенсии жить. А там еще столько всего сделать надо… - И сразу же перешел к делу: - Что ж ты, гнида такая, меня за нос водил?!
- Так получилось, - ответил я.
- А раз у тебя так получилось, надо бы оплатить всё, за те месяцы, когда выплаты не поступали. Так. Ты палатку когда поставил?
К тому моменту меня уже просветили знающие люди, что платить «крыше», если хочешь иметь бизнес, все равно придется. За каждую точку. Поэтому лучше договориться сразу, иначе проблем не оберешься. Но сумма, которую озвучил участковый, меня просто убила.
- У меня таких денег нет! – сказал я решительно.
- Что, значит, нет? Найди. Ты же не просто так их даешь. Ты штраф платишь, за установку в неположенном месте, без разрешения. Да у тебя, наверное, и пожарного разрешения тоже нет. Мы тебе все обеспечим. И будешь работать. Ну…
Удивительно, но тогда участковый милиционер вел такие разговоры с предпринимателями в собственном кабинете, без всякого стеснения. Позже они стали куда осторожнее – передоверили переговоры мелким чинам, бывало, заходили сами, чтобы поговорить, назначали встречи в ресторанах, если речь шла о крупной сумме. Но все эти простые ухищрения взяточников были еще до инвестиционной эпохи, новые схемы пока не были обкатаны и отработаны. Они пребывали в состоянии полной безнаказанности, и творили все, что хотели.
- Да я никак не могу столько заплатить! – уперся я. – Ну, нет сейчас таких денег.
Таких денег, и правда, не было. Чтобы с ним расплатиться, я должен был бы распродать все до копейки, включая все имущество, и отдать ему. Наверное, такой расклад вполне устроил бы кровопийцу.
- Нет?!! – он вдруг раскраснелся, саданул кулаком по столу. – Что ты мне ваньку валяешь?! Нет – так займи! Укради! Мне насрать на твои проблемы! А штраф ты мне заплатишь!..
Я мучительно пытался втолковать этому кретину, что он уничтожает бизнес, что он может, поумерив аппетиты получать выплаты регулярно, но он был непробиваем, как стена. Не знаю, чем думают такие люди. Аргументация у них железобетонная – ничего не хочу знать, вынь – да полож.
Характер у меня весьма вспыльчивый, хотя я и стараюсь всегда сдерживаться. Но здесь, видя, что по-другому он не понимает, я тоже вошел в раж и заорал:
- Раз так, вообще, ни хрена ты не получишь! Пошел ты знаешь куда?!. Откуда я тебе бабки возьму?! Ты меня, вообще, слышишь, дебил?!
Он сначала опешил, потом схватил трубку аппарата стоявшего на столе:
- Стоянов, зайди!
В кабинет через пару секунд вбежал запыхавшийся милиционер с висевшим на груди автоматом.
- Вот этот только что сознался в тяжком преступлении. В камеру его посади. За ним теперь глаз да глаз нужен. Понял меня?
- Ах ты мразь! – не успокаивался я. – Думаешь, ты тут самый главный?! Это мы еще посмотрим. Я позвоню куда надо, повыше, и попрут тебя из органов!
- Да ты кто такой?! – Лановой стал пунцовым от гнева. Он вскочил из-за стола и двумя отработанными ударами в подбородок, – очевидно, за годы службы ему очень и очень многих приходилось бить, – отправил меня на пол. Стоянов рывком поставил на ноги. Меня немного повело, он придержал и, открыв дверь, вытолкал в коридор. Вслед неслись ругательства – участковый тоже отличался крутым нравом.
Я попытался развернуться. Стоянов похлопал себя по автомату:
- Пошел, давай. Не останавливайся.
Тут я пожалел, что поддался эмоциям.
- Да мы не договорили…
- После договорите. Посидишь немного, подумаешь, что тебе сказать.
Меня обыскали. Я порадовался, что пистолет оставил в палатке. Найди они его, и у меня были бы большие проблемы. Хотя куда уж больше?! Они забрали ремень и шнурки, после чего запихнули меня в общую стоячую камеру-распределитель, где находилось уже человек двадцать. У одной из стен помещалась большая клетка. В ней, положив тяжелые руки на прутья и широко расставив ноги, стоял печальный рецидивист лет сорока. Я сразу решил, что он представляет опасность для других, поэтому его и отделили. Как оказалось, опасность для других представляю и я тоже…
- Ну, ты чего наделал?! – свирепо спросил Стоянов, вынимая меня из камеры, где только что развернулось массовое побоище. – Я думал, ты приличный человек.
Началось все по-дурацки. Один из задержанных спросил меня, есть ли сигареты, я ответил, что нет. Он поинтересовался: «А что есть?» В общем, в классической манере стал меня задирать. Мужик лет сорока с помятым лицом за меня заступился. Задира немедленно ударил его поддых. После чего получил от меня по физиономии. Кое-кто предпочел не вмешиваться. Но среди задержанных было много людей в сильном подпитии и раздражении. Так что помахаться большинство из них были не прочь. Силы оказались не равны. Коалиция тех, кто был на моей стороне, быстро одержала сокрушительную победу. Некоторые рвались добить противников, но я был категорически против и оттаскивал их от избитых. В этот момент меня и изъяли из камеры, объявив главным зачинщиком драки.
Честно говоря, к этому моменту, вся эта тюремная феерия стала мне порядком надоедать.
- Слушай, - сказал я Стоянову, - ну, ты же понимаешь, что это не я все затеял.
Но он, должно быть, получил четкие указания от шефа, и теперь с небывалым рвением собирался выполнить свой долг. В его задачу входило продавить коммерса, заставить его выплатить озвученную сумму. Скорее всего, Лановой даже посулил ему в случае успеха комиссионные.
- Пойдешь в другую камеру, - ухмыляясь, сказал Стоянов, - там контингент покруче будет, не какие-нибудь забулдыги.
Рядом стояли другие милиционеры. Судя по счастливым выражениям их холеных физиономий, им происходящее очень нравилось. Работа в такой милиции воспитывает в людях садистские наклонности. Было видно, что им ломать мелких предпринимателей (да и прочих граждан - просто из удовольствия) отнюдь не впервой.
- Может, я все же поговорю с Арсением Валерьевичем?
- Потом поговоришь, - Стоянов ухмыльнулся. – Он сейчас занят… очень. И это… штаны сымай.
- Чего? – поразился я. Я, конечно, слышал о том, что милиция способна на любые пакости, но со мной подобное происходило впервые.
- Штаны сымай. Вдруг ты на них повесишься.
Тут милиционеры уже в открытую стали радостно ржать. Но когда я послал их подальше, стали злы, навалились на меня кучей, и, очень ловко орудуя кулаками, - удары я, в основном, получал по ребрам и в солнечное сплетение, - заставили меня снять джинсы.
Затем меня отвели по длинному коридору в камеру, где, по словам Стоянова, сидели законченные злодеи. По дороге я вспоминал все чудовищные истории, которые слышал от знакомых – о пресс-хатах, об избиваемых бесправных заключенных, о том, как сами заключенные удавили какого-нибудь неопытного паренька. Я думал, что попал в самый серьезный переплет в своей жизни… Но, увидев, что меня запихнули в камеру без штанов, я немедленно приобрел среди сидельцев весомый авторитет. Оказывается, такую меру менты применили впервые.
- На моей памяти здесь такого беспредела еще не было, - поделился со мной пожилой вор, представившийся Антохой. – Совсем мусора озверели.
Потом пошли разговоры за жизнь. А когда Стоянов пришел отпирать камеру через несколько часов, чтобы вернуть меня в кабинет жадного участкового, мы уже были почти приятелями. Во всяком случае, на прощанье все сокамерники желали мне всяческой удачи и чтобы никогда больше «не завинтили».
- Ты что ж делаешь, падла?! – крикнул Антоха Стоянову сиплым пропитым голосом. – Пошто у пацана штаны забираете? Тут же дубак адский.
Я, и правда, сильно замерз. И был несказанно рад встрече со своими старыми потертыми джинсами.
sociopat-dairy.livejournal.comскачать dle 12.1 |
