Мэрилин Беренцвейг была успешным дизайнером тканей в Нью-Йорке, которая любила свою работу и комфортную жизнь. Однако последний год она была вынуждена жить вместе с мужем в палаточном городке в лесу Нью-Джерси.
«Погода, жуки, грязь; я думаю, эта грязь когда-нибудь сведёт меня в могилу», говорит она. «О том, чтобы сходить в душ в конце дня, остаётся только мечтать.
Это жизнь как в первобытные времена. Когда приходится готовить на дровяной печи, нет проточной воды, нет электричества».
Шестидесятилетняя Беренцвейг и её муж Майкл живут в палаточном городке Лейквуд – растущего населённого пункта из 70 бездомных, ютящихся в палатках, лачугах, трейлерах и вигвамах в лесистой местности вдоль берега Джерси примерно в 25 милях от Атлантик-Сити.
Когда они потеряли свой дом, то пытались жить вместе с дочерью, зятем и тремя внуками.
«Ничего не вышло… слишком много столкновений характеров», говорит она.
Их зять отвёз их в лагерь 16 месяцев назад. Сказав об этом только дочери, своё местопребывание от других членов семьи они решили скрыть.
Беренцвейг говорит, что впервые услышала о таком палаточном городке от своих друзей.
«Наш друг раньше упоминал о палаточных городках, считая их позором, до которого докатилась экономика», рассказывает она.
Она тогда и представить не могла, что скоро сама будет жить в одном из них.
Они с мужем построили хижину из досок и покрыли её брезентом и одеялами. Также они сделали своего рода внутренний дворик, огороженный голубой плёнкой, где располагаются пластиковые стулья и столы. Сквозь плёнку видны признаки обычной жизни: печь на пропане, посуда, словарь, кухонная утварь и кружка для кофе.
На их участке земли есть курятник и дровяная печь, которую можно использовать для обогрева в студёные зимы. Магазинная тележка наполнена дровами и бумагой для растопки.
В качестве обломков той жизни, которую они когда-то имели, они захватили кошку и птиц. Они почти смирились с тем, что стали бездомными, но с некоторыми вещами не так легко справиться.
«Это трудно принять. Тяжело осознавать себя объектом для подаяний», говорит она. «Это требует некоторого привыкания».
Условия жизни Беренцвейгов не являются уникальными. Трудные условия экономического восстановления и застрявший на одном месте уровень безработицы привёл к росту бездомных по всей стране, приютом которых стали самодельные лачуги и палатки.
Не существует официальной статистики о том, сколько именно по всей стране таких городков, но как говорят эксперты, в каждом штате существует такой городок, и присутствие таких общин продолжает расти.
«Рядом с почти каждым крупным городом есть палаточные городки», говорит координатор сообществ бездомных из Национальной коалиции бездомных Майкл Ступ. «К сожалению это тот «промышленный сектор», который сейчас растёт, и продолжит рост дальше».
Ступ и его организация начали отслеживать палаточные городки в 2010-м, но количество их растёт так быстро, что они перегружены попытками поддерживать подробные отчёты по каждому из таких городков.
«Представьте, что вы никогда не были бездомным раньше, и вот сразу же потеряли работу и дом», говорит он. «Что вы будете делать? Сразу начнёте попрошайничать и стучаться в закрытые двери?
Нет, вы будете снижать свой уровень жизни, переедете в более дешёвое жильё, если это не поможет, переберётесь к друзьям или родственникам, потом переедете в дешёвый отель, ну а потом… куда вы предпочтёте отправиться, прежде чем стучаться в ночлежку? переберётесь на природу, и будете жить там с семьёй и собакой», говорит он.
Общины бездомных по числу членов насчитывают от нескольких человек, живущих вместе в палатках или лачугах из дерева, до полноценных организованных общин, одной из которых является Лейквуд. В 2005 в общине жило всего несколько человек, но по мере усугубления финансового развала их число начало расти.
Пастор Стив Бригэм начал работать с общиной с момента её создания. Два года назад он бросил работу по подрядам на электромонтаж, и теперь живёт в городке с бездомными. Он живёт в автобусе, который ему пожертвовала местная школа.
«Сам на себя удивляюсь, как долго я смогу продолжать, когда община растёт, а ресурсы истощаются… Я очень беспокоюсь в отношении зимы, и чрезвычайно беспокоюсь, смогу ли я найти всё необходимое, чтобы обеспечить удовлетворение самых базовых потребностей для этих людей», говорит Бригэм.
Бригэм тепло встречает и принимает новоприбывших. Он поддерживает всю общину, обеспечивая базовое обслуживание и потребности. Также он служит в качестве пастора в часовне-палатке, которую он сам построил.
В Нью-Джерси, как и в целом по стране, разбивать такие лагери запрещено. В прошлом году община в суде билась с властями округа и города, которые хотели выселить их из этого места. По итогам тяжбы на следующей неделе Бригэму со своей общиной придётся снести часовню, и ещё 14 других построек в лагере.
«Сказать кому-то, что нужно снести их жильё, которое давало им тепло и приют, и ничего не предложить взамен, это чрезвычайно угнетает», говорит Бригэм.
На официальный запрос от редакции ABCNews.com прокомментировать ситуацию, от властей округов Лейквуд и Оушен ответа так и не поступило.
Юрист Совета общественных служб округа Оушен Жан Киприани сказал NorthJersey.com, «Существует разница между властью правительства предоставлять услуги, и его обязанностью это делать. Существует много вещей, которые правительство должно делать, но данная ситуция к ним не относится».
Эксперты говорят, что правительства штатов зачастую не имеют достаточно возможностей, чтобы обслуживать палаточные лагеря.
Большинство городков не оборудованы услугами с точки зрения санитарии, обеспечения чистой водой, пожарной и полицейской службой, поэтому относительно их закрытия оказывается существенное давление», говорит профессор Университета Сан-Франциско, который занимается жилищным правом.
Помимо нарушений закона, палаточные городки становятся видимым проявлением нищеты, что некомфортно для общественности, и вызывает опасения, подчас необоснованные, в обесценивании жилья и росте преступности.
«Это типичный пример феномена «моя хата с краю…», никто не хочет признавать, что такое явление как бездомные является большой проблемой», говорит адвокат Уайлд, который помогал общине бездомных бороться в суде с властями округа Оушен.
«Когда мы приехали сюда, они [жители Лейквуд] сразу пожаловались на нас», говорит Мэрилин Беренцвейг. «Мы были слишком близко от дороги, и водители могли нас увидеть».
mixednews.ru
crisis.in.ua: ситуация ничего не напоминает?
Огораживания (англ. enclosure) — насильственная ликвидация общинных земель и обычаев в Европе раннего Нового времени. Наибольшего размаха огораживания достигли в Англии XV—XIX вв., известны также в Германии, Нидерландах и Франции.
С развитием английской суконной промышленности при Тюдорах XV—XVI веков и ростом цен на шерсть особое значение приобрели пастбища, которые изымались землевладельцами-лордами у крестьян (переводились в домен) и сдавались в наём фермерам. Возможность такого изъятия земли была обусловлена особенностями земельной собственности в Англии, - основная маса пахотной земли находилась в руках дворян, церкви и короны. Большинство английских крестьян не обладало правом собственности на свои земельные наделы. Свободные держатели — фригольдеры платили лордам за земельные участки незначительную ренту и имели право свободно распоряжаться ими. Но фригольдеры составляли меньшую часть английского крестьянства, его большинство состояло из копигольдеров — выкупивших в прошлом свою свободу вилланов. Условия держания копигольда были зафиксированы ещё в XIV—XV вв., во время освобождения крестьян от крепостной зависимости, и стали обычаем манора, копигольдер был лишь наследственным или пожизненным держателем своего участка, он платил за него лорду феодальную ренту, как правило денежную. При передаче этого участка в наследство детям, продаже или обмене он был обязан испрашивать разрешение на это у лорда и вносить определённую плату. Так в условиях повышения стоимости шерсти землевладельцы стали повышать ренты и друге платежи, что приводило к слому традиционных форм наследственного держания. По словам Гаррисона, автора «Описания Британии», опубликованного в 1578 г., «лендлорды удваивали, утраивали, иногда раз в семь увеличивали плату за допуск крестьян к владению при получении наследства, принуждая копигольдеров за всякий пустяк расплачиваться большими штрафами и потерей держания».Экспроприированные земли отгораживались от наделов, оставленных крестьянам — отсюда название. Экспроприации подвергались и пахотные земли. Знаменитая цитата из «Утопии» Томаса Мора (1516) гласит: «Можно сказать, что овцы стали пожирать людей».
ru.wikipedia.org
Кровавое законодательство против экспроприированных - название, данное К. Марксом («Капитал», т. 1, гл. 24) законам против бродяг и нищих, издававшимся в Англии в конце 15—16 вв. Тюдорами. Этими законами вводились жестокие наказания для лиц, обвинённых в бродяжничестве и в собирании милостыни без разрешения властей. Их бичевали, клеймили, отдавали в рабство (на время, а в случае побега — пожизненно, при третьей поимке казнили). Главными жертвами этих репрессий были крестьяне, согнанные с земли в результате огораживаний. Начало «кровавым законам» положил статут 1495 Генриха VII. Особой жестокостью отличались статуты 1536 и 1547. Закон 1576 предусматривал организацию работных домов (См. Работные дома) для нищих. Парламентский «Акт о наказаниях бродяг и упорных нищих» 1597 дал окончательную формулировку закона о бедняках и бродягах (действовал в таком виде до 1814). Аналогичные законы существовали и в др. странах, вставших на путь капиталистического развития в 16—18 вв. (Нидерланды. Франция). «Кровавые законы» не могли приостановить роста пауперизма и бродяжничества. Но они достигали другой цели: подавляли сопротивление экспроприированных, превращали согнанных с земли крестьян в людей, готовых к наёмному груду на любых условиях.
dic.academic.ru
Все возвращается на круги своя?скачать dle 12.1 |
