 Первый раз я угодил на нары в статусе "наркобарона" по ч.3 ст. 228 УК РФ (сбыт наркотиков в особо крупном размере). Предыстория такова. С 2002 г. я издавал в г. Ноябрьске газету "Вольный город", в которой писал всякие гадости про местную и не только местную власть. Газетка людям нравилась, редакцию буквально завалили письмами, в которых читатели просили осветить ту или иную тему и рассказывали массу интересных подробностей про чиновников и их темные делишки. Чиновникам это, естественно, не нравилось и они попросили начальника УВД разобраться с "грязной газетенкой", у которой такой "неправильный угол зрения". Тот не стал себя утруждать и тупо приказал выследить и изъять тираж газеты. Второй номер газеты мусора накрыли.Но, поскольку его доставляли в город частями, им в руки досталась лишь половина, так что ничего, кроме вреда, для власти от этого не было. Дефицит скандальной газеты только подогрел к ней интерес и газету стали передавать из рук в руки, широкое хождение получили даже ее ксерокопии.
Третий номер я с удовольствием посвятил ментовскому беспределу в городе, а на первой странице разместил вот такой добрый коллаж на местного "шерифа" полковника Воробьева. Тому это, естественно, очень не понравилось. Поскольку вскоре в городе ожидались выборы, а мою газету сообща финансировали местные оппозиционеры, с их стороны поступила просьба "нейтрализовать" Воробьева, поскольку в условиях "управляемой демократии" менты оказывали на исход выборов влияние, сопоставимое с влиянием избиркома, который мог посчитать голоса как положено, а мог и как надо. Слово "нейтрализовать" я понял, возможно, слишком буквально и со всей энергией молодости начал рыть на "шерифа" компромат, благо накосячил он так много, что по совокупности хватило бы на три расстрела пожизненно. Начать компанию бичевания мусоров я решил с громкой разоблачительной статьи "Наркомафия в погонах", где рассказывалось о том, как местный Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (ОБНОН) крышует наркобарыг, имея с этого свою долю. При этом ОБНОН конкурировал с линейным отделом внутренних дел (ЛОВД), который контролировал каналы доставки наркоты в город и так же доил часть точек сбыта.
Борьба шла действительно активная. Берут обноновцы какого-нибудь наркобарыгу за жабры, прессуют его пару дней в подвале, после чего говорят: "Будешь работать на нас" или сядешь на 10 лет. Тот, естественно, соглашается. Следом его "бомбят" ловэдэшники и требуют, чтобы он им отстегивал положенное, или они его оформят на "северный курорт". Чтобы пресечь подобные нападки со стороны коллег, обноновцы демонстративно громили несколько притонов, находящихся под ЛОВД, а те, чтоб отбить атаку, принимали нескольких "коров", то есть наркокурьеров, поставляющих дурь группировкам, работающим под ОБНОНом. Таким образом на рынке сохранялась "конкурентная среда" и некое равновесие, а сами менты постоянно имели хорошие показатели по борьбе с наркопреступностью. Ведь специфика бизнеса была в том, что сколько барыг не закрывай, доходность не падает, просто у оставшихся на свободе торгашей растет выручка и, соответственно, удойность. Крупных сбытчиков никто не трогал, долбали только мелкую шушеру. Шли на нары в подавляющем большинстве нарколыги, которых принимали на контрольной закупке. Технология предельно проста: менты ловят какого-нибудь торчка Сему, выбивают у него информацию о всех его дружках и предлагают ему откупиться от зоны следующим образом: вот деньги (меченые), попроси своего друга Васю купить пару грамм "герыча" по такому-то адресу у барыги Мурада. Вася оставляет свои деньги у Мурада, а при встрече с Семой отдает ему дурь и берет меченые купюры. Тут же парочку принимают опера и Вася становится сбытчиком в особо крупном размере, а Сема проходит по делу покупателем и получает по ч.1 ст. 228 один год условно. После этого он вынужден шестерить на мусоров, выступая в качестве понятого, осуществляя контрольные закупки и выполняя прочие "поручения деликатного характера" вроде лжесвидетельствания в суде.
А вот Вася, который нежданно-негаданно для себя превратился в наркосбытчика, для ментов представляет интерес не только в качестве наглядного подтверждения их успехов по борьбе с наркомафией. Уголовный Кодекс составлен так хитро, что за сбыт нескольких граммов героина можно загреметь на кичу до 12 лет, а за убийство минимальный сок составляет всего 4 года. Таким образом, если у ментов есть "висяк со жмуром", то есть нераскрытое убийство (хотя обычно убийства раскрываются), то Васе предлагают сделку: возьми на себя труп - получишь 6 лет. Либо готовься тянуть полноценную десятку на строгаче (это если у Васи есть судимость, а откуда у наркомана появляется судимость, показано выше). Как говорится, от такого предложения сложно отказаться, и Вася дает "чистуху" по убийству. В результате раскрываемость не страдает, "злодей" идет на зону, а наркобарыга Мурад продолжает платить мусорам дань, оставаясь за кадром. Впрочем, убийства вешают на нариков только в очень редких случаях, поскольку, как я говорил, они довольно быстро раскрываются. Но иногда случается так, что убийца - человек состоятельный. И тогда ему делают предложение: 50 тысяч баксов - и ты на свободе. Вот в этом случае и нужен Вася, который возьмет на себя чужое преступление.
Ну, так вот, статья "Наркомафия в погонах" наделала много шума, а врагов среди мусоров у меня стало еще больше. Даже удивительно, что после выхода газеты я целый месяц проходил на свободе. В этот раз менты подошли к поставленной им задаче более креативно - подослали ко мне под видом читателей двух работающих на них нариков, которые предложили мне видеоматериалы, компрометирующие обноновцев. А эти обноновцы, надо сказать, наследили немало, помимо крышевания наркосбта они занимались еще и рэкетом, грабежом, похищением людей, пытками и убийствами. То есть были самыми типичными ментами без комплексов. Встреча с информаторами состоялась в кафе, где в гардеробе работала еще одна наркоманка, сожительствующая с одним из моих контактеров. Поэтому пока я сидел в зале, они подбросили мне в карман куртки пару "чеков", то есть упаковок разовой дозы гашиша и пару меченых пятисотрублевых купюр. На выходе и кафе меня уже ждал "бобик" с обноновскими операми, которые с радостным воплем "А, дописался, писатель!" уложили меня в сугроб и изъяли из карманов "вещдоки".
Начальник ОБНОНа клятвенно пообещал мне, что через пару дней он примет главного в городе наркобарыгу Ахмета (назовем его так) и подсадит ко мне в камеру, после чего со смаком описал все действия насильственно-сексуального харакетра, которые со мной совершит названный персонаж. А закроет Ахмета он якобы лишь потому, что я упомянул его в своей статье, и он, дескать, объяснит Ахмету причину его задержания, чтоб тот имел мотивацию к совершению в отношении меня противоправных действий насильственного характера. Если бы я был восприимчив к угрозам, то я бы непременно очень испугался, но почему-то когда меня пугают, я только удивляюсь, зачем нужно выдумывать такие сложности. Вроде как бахнуть по башке в подворотне проще простого, а тут столько всяких телодвижений надо совершить - наркоту подкинуть, дело сфабриковать, лжесвидетелей подготовить, Ахмета закрыть, на насильственные действия его мотивировать, да еще ведь надо как-то в суде представить убедительные доказательства моей вины. В общем, рассуждая логически, слова начальника обноновской своры я воспринимал исключительно как попытку запугивания, а всякое запугивание я привык воспринимать, как проявление беспомощности.
Поэтому когда в ходе очередного "перекида" (перераспределения зеков по камерам) в ИВС я оказался в одной хате с Ахметом я очень удивился. Вообще, все 9 человек в камере оказались обвиняемыми по печально знаменитой статье 228, из которых настоящим "доном Эскобаром" являлся только Ахмет, я был "жертвой политических репрессий", остальные же семеро - обычные нарколыги, взятые в ходе контрольных закупок для статистики раскрываемости. Наша "хата", которую "кум" (заместитель начальника ИВС по оперативной работе) почему-то решил собрать всех наркосбытчиков, сразу получила название "наркобаронской". Провел я в ней дней пять до следующего "перекида". За это время я узнал о наркобизнесе Ноябрьска практически все, поскольку арестанты не стеснялись упоминать имена, явки пароли и прочие подробности своей нелегкой накркоманской жизни. Стукачей никто не боялся, просто потому что скрывать им было совершенно нечего - менты и так знали подноготную каждого, а все точки сбыта находились под мусорской крышей.
Ахмет на меня зла не держал, и лишь однажды спросил с грустью в голосе: "И зачем ты про меня в газете писал? Мне так спокойно жилось до этого, я никого не трогал, меня никто не трогал". Я же ему ответил примерно следующее: "Гордись Ахмет, ты теперь как Аль Капоне, про которого газеты в Америке писали каждый день". Ахмет не совсем представлял, кто такой Аль Капоне, но упоминание про американские газеты произвело на него впечатление. Да и жилось ему, как я понял из его дальнейших рассказов, не так уж и спокойно, потому что платил дань он и обноновцам, и ловэдэшникам, да ко всему прочему его деятельностью заинтересовались фээсбэшники. Это мне стало ясно после того, как меня вызвали в "кумовскую" на беседу с начальником местного отдела ФСБ, который, делая суровое лицо, предлагал мне стать информатором и сообщить данные об Ахмете, намекая на некую помощь в решении моих проблем. Но разговор у нас не сложился, потому что, глядя на этого майора в штатском, я начал ржать. Это от того, что в нашей "накркобаронской хате" постоянно курили траву, а я сам, хоть и не курил, но надышался ею за три дня так, что самого иногда пробивало на ржачку.
Когда я сказал Ахмету, что меня про него расспрашивал гэбист, тот поведал, что у него есть аудиозаписи разговоров с ментами, компрометирующие последних, и именно ими интересуется прокуратура, от имени которой к нему и подкатывали "фэйсы". Дилемма же перед Ахметом стояла следующая: кого сдавать - обноновцев или ловэдэшников. Потому что никого не сдать нельзя - посодют, а сдать всех тоже нельзя - бизнес порушится. Я, разумеется, решительно посоветовал Ахмету слить ОБНОН. Впрочем, он и сам склонялся к этому, потому как закрыли его именно обноновцы. Но, как человек дела, он думал, прежде всего, об интересах бизнеса, и сдать обноновцев решил потому что именно их позиции, на его взгляд, в последнее время пошатнулись. Дело было вовсе не в том, что обноновцы занимались убийствами, пытками и рэкетом (это и так не составляло секрета), а в том, что у начальника городского УВД Воробьева были некие влиятельные враги, которые хотели смайнать его на пенсию (ну, сами понимаете, полковника никто сажать не будет, пусть даже все знали, что ОБНОН работает в его интересах). Выпроводить на пенсию ноябрьского "шерифа" можно только скомпрометировав перед вышестоящей инстанцией. Вот прокуратура и решила дать ход расследованию делишек обноновцев, которые стали разменными фигурами в борьбе за хлебное место начальника ГУВД. В общем, Ахмет принял верное решение и сдал, кого надо, в результате чего вскоре оказался на свободе. Обноновцы же отправились топтать зону, получив срока от 5до 9 лет, а полковник Воробьев вынужден был написать заявление об увольнении из органов по причине достижения пенсионного возраста.
Мэр города скоро тоже "добровольно" написал заявление об отставке, правда, для этого в Ноябрьске некие темные силы устроили маленькую оранжевую революцию со всем сопутствующим антуражем - массовые протесты по поводу "сфальсифицированных выборов", майдан перед мэрией, громкие коррупционные скандалы и т. д. ОБНОН же прославился в эти горячие деньки тем, что взял штурмом независимую радиостанцию "Красная Армия", сотрудники которой, забаррикадировавшись, начали призывать горожан к участию в акциях протеста. Их стали глушить, те начали пиратское вещание, гуляя с одной частоты на другую. Да, веселенькое было время. Кстати, теневым руководителем "оранжевой" революции муниципального масштаба был заместитель окружного прокурора Чупахин. В этой связи становится понятным интерес прокуратуры к персоне Воробьева, который работал в интересах действующего мэра.
Кстати, он же поспособствовал тому, чтобы мне изменили меру пресечения, заменив содержание под стражей подпиской о невыезде. Позже дело вообще прекратили по формальной причине - в УК внесли изменения, согласно которых 2 грамма гашиша стали трактоваться, как разовая доза, а не товарная партия, а доказать сбыт стало невозможным, поскольку наркоманы, подкинувшие мне наркоту, сдохли (менты к этому касательства не имели - один от передоза, другой от гепатита) до окончания следственных действий.
Если кому-то очень интересны подробности моего дела, то по этой теме есть расследование Центра экстремальной журналистики. Я же вспомнил о тех давно минувших днях вот по какому поводу. Пока мы кантовались с Ахметом в одной хате, он много рассказывал о специфике своего бизнеса, и из его слов следовало, что наркоторговля без ментовской крыши невозможна в принципе. Ведь точки сбытчиков выявить проще простого - взял любого наркошу и он тут же расколется, у кого берет дурь. То есть зачистить город от всех наркобарыг, будь на то желание, можно за неделю. Им в Ноябрьске приходится работать под ментами потому, что неподконтрольного им способа распространения нет - работать приходится по месту жительства, там же хранить товар. Создать неподконтрольную мусорам дилерскую сеть просто невозможно. Вероятно, в больших городах ситуация другая, но в 100-тысячном Ноябрьске дело обстоит именно так. Я тогда высказал предположение, что в будущем, вероятно, наркотики будут продаваться через интернет таким образом: клиент, желающий "вмазаться", делает электронный платеж своему дилеру и сообщает пиблизительно место, где находится, после чего получает по электронной почте или СМС сообщение: чек находится под урной возле второго подъезда дома №5. В общем, в любом укромном месте в радиусе 300 м от своего предполагаемого места нахождения. В этом случае исключается непосредственный контакт барыги с клиентом, соответственно, невозможно всучить меченую купюру и практически нереально взять с поличным. В качестве курьеров можно использовать незасвеченных лиц. Отследить точку по IP-адресу гипотетически можно, но что это даст? Улики-то нужны против конкретного лица, а не против оператора сотовой связи, который продал SIM-карту неизвестно кому (на рынке легко приобрести ее без паспорта). Разве что есть возможность, перехватив сообщение о "дупле", взять наркошу, но ведь он при всем желании не сможет сказать, у кого приобрел дозу. Разве что адрес электронной почты назовет или номер аськи, так его и так все знают. Ахмет отнесся к моим футуристическим прогнозам без энтузиазма, считая, что традиционная схема останется в обозримом будущем без изменений.
А вот поди ж ты, сказка уже стала явью, недавно я наткнулся на любопытную статейку об электронной торговле наркотиками. Рекомендую к прочтению. Плюс я в этом вижу только один: наркополицаям, сцуко, меньше дани будет перепадать.
Кунгуров, Как я был "наркобароном"скачать dle 12.1 |
