Шла в Казани опера Чайковского «Пиковая дама». Сюжет пересказывать нет смысла, вы все его прекрасно знаете. «Деньги, карты, два ствола», если кратко.
А если по сути, то в нашем оркестре был удивительный тромбонист Вова.
Человек, любимой фразой которого была «музыку с детства ненавижу» и его необычайная способность спать всегда и везде, когда только можно, не взирая на полное не комильфо, шум и прочие раздражители. На репетициях все было доведено до автоматизма, и уже через неделю представлений Вова не мудрствовал лукаво… |
| Читать далее |
Своим дочерям Вертинские стремились дать возможно лучшее образование, особое внимание, обращая на занятия музыкой и изучение иностранных языков. Анастасия Вертинская вспоминает о своем отце: "Он старался всесторонне нас развивать: учил любить литературу, искусство, музыку, считал, что вне зависимости от того, кем его дочери станут во взрослой жизни, они обязаны быть разносторонне образованными".
Как-то спохватившись и решив, что они воспитывают детей не так, "не по-советски", Вертинские снарядили Настю и Марианну в пионерский лагерь. Собрали два кожаных немецких чемодана, наложили туда теплой одежды и всяческих продуктов и отправили дочерей туда, где из них должны были сделать настоящих советских гражданок. "О, это был опыт, действительно! Ничего не помню об этом лагере, кроме дикого чувства голода", - вспоминает Анастасия. Когда они вернулись домой, у них был один фибровый чемодан на двоих, в котором лежала застиранная майка с вышитым "Коля К." и сатиновые трусы, с надписью "4 отряд". С диким матом на все буквы алфавита, расчесывая вшивые волосы до крови, сестры ввалились в квартиру. Не поздоровавшись с родителями, они рванули на кухню и стали руками есть котлеты, продолжая материться. Остолбенелый отец долго стоял в прихожей, а потом в растерянности ушел в свой кабинет. После напрасных стараний вывести вши, девочек обрили наголо, а затем отправили на курорт - отдыхать после лагеря. |
| Читать далее |
— Вот, дети, — мерно расхаживала по классу Лидия Ивановна, — скоро закончите школу, мальчики пойдут в армию, девочки выйдут замуж...
— Лидьванна! — отозвался с последней парты Марк Гольштейн.
— А зачем в армию?
— Что значит, зачем? — растерялась учительница. — Родину защищать!
— А что значит — Родина? — не унимался Марк. |
| Читать далее |
Это была, как сказал профессор Зарубин, "математическая игра чистейшейводы".
Участвовать в ней предложили желающим делегатам Всесоюзного съезда молодых математиков, и, к всеобщему удивлению, желающими оказались все тысяча четыреста человек. Игра происходила на большой арене стадиона имени Ленина. |
| Читать далее |
| Для языка забайкальцев характерно выпадение гласных звуков (стяжение) в окончаниях глагольных форм, прилагательных, форм сравнительной степени. Вместо стираем скажут стирам, вместо думает - думат. То же происходит с согласными в ряде случаев: говорят тода вместо тогда, боле вместо больше, ить, а не ведь... Частое явление - употребление усеченных форм ускоренной речи: гыт, грит вместо говорит, счас, а не сейчас. Усердно используется частица -ка (тама-ка, тута-ка), отсутствует "н" в местоимениях с предлогом (до их, к ему). Вместо зачем нередко говорят почё. |
| Читать далее |
Человек шел по берегу и вдруг увидел мальчика, который поднимал что-то с песка и бросал в море. Человек подошел ближе и увидел, что мальчик поднимает с песка морские звезды. Они окружали его со всех сторон. Казалось, на песке - миллионы морских звезд, берег был буквально усеян ими на много километров.
- Зачем ты бросаешь эти морские звезды в воду? - спросил человек, подходя ближе. |
| Читать далее |
Короче, мой отец-командир, в звании полковник, поздравив меня с погонами старшего лейтенанта, решил послать меня во главе группы солдат и молодого прапорщика Васи на ремонт одной школы в небольшую деревню на Север матушки России. На ремонт школы отводился год. О Васе надо сказать отдельно. Это было здоровеннейшее сооружение с ростом 2 метра 12 сантиметров, весом более 150 килограмм и вечно улыбающейся веснушчатой физиономией жизнерадостного дебила. Сооружение имело 47-й размер обуви и звание «Мастер спорта СССР» по штанге. Это если вкратце.
Мы с Васей сняли комнатушку у довольно бодрой бабушки-«божий одуванчик», которая еще и работала дояркой на местной маленькой ферме. Казарму для бойцов устроили в той же ремонтируемой школе. На дворе стоял конец октября. Пришли первые заморозки, но Вася вечно бегал по двору босиком и никакой холод его не брал. Несмотря на то, что Вася был такой же ленинградец, как и я, бабулька сразу же узрела в нем родственную, деревенскую косточку. Вася не отказывался, ибо бабулька всегда старалась подкормить «сиротинушку». |
| Читать далее |
- Только сейчас подумала: на что ты живёшь? За твой роман ещё не скоро дадут гонорар.
- Вещи продаю.
- На рынке?
- Зачем, прямо из дома. Даю объявление в газету: дескать, продаётся обоссанный матрац неизвестного малого фламандца конца века, и на следующий день за ним стоит очередь поддверью.
- Да, и много у тебя таких матрацев? |
| Читать далее |
Когда эскулапы с пеной у рта уверяли моих родителей, что вероятность появления у них ребенка практически нулевая, дед лаконично резюмировал:
-Не вам в божий промысел вмешиваться, пидорасы.
Много лет он увещевал невестку:
- У каждого свои испытания, руки опускать не вздумай, тридцать лет, а ты в старые девы себя записала, с ума сошла? Отчаяние - последнее дело. Не реви, ты же знаешь, я этого не переношу. |
| Читать далее |
Предположение, что правительство может субсидировать не только мелких фермеров или крупных авиастроителей, но оперу, симфонические оркестры или работу живописцев, такое естественное для российских деятелей культуры, вызовет у американца растерянную улыбку как неудачная шутка. Вообще-то, из рядов американской интеллигенции время от времени раздаются голоса, требующие государственной поддержки, но они тут же заглушаются другими, которые отрицают в принципе возможность участия правительства в творчестве художников. Это неизбежно грозит основе основ свободного общества – свободе высказывания. У нас, Америке, это невозможно.
А между тем, было время, когда в Америке это было еще как возможно. В 1952 году американское правительство выделило 166 тысяч долларов (в наше время это более миллиона) на гастроли, которые принесли всемирную славу Бостонскому симфоническому оркестру. Деньги американских налогоплательщиков в немалых количествах ушли и на то, чтобы обеспечить международную известность Марку Ротко, Джексону Поллоку, Дэвиду Смиту – художникам, которых называют абстрактными экспрессионистами. |
| Читать далее |
|
