Поздним-поздним вечером, когда я ещё не была эгоистичной бездельницей, а напротив – альтруистично пиздячила в большой такой белой многопрофильной больнице, мне позвонила некая дама от мариванны, которая вторая жена петрастепаныча, а первая его у вас рожала, ну помните? Типа, они у меня все в бальную книжечку записаны, ага. И сказала, что у неё срочная проблема. Потому что завтра из дальних странствий возвращается муж, а у неё какое-то перепелиное яйцо висит в том самом месте, которое необыкновенно важно для встречи мужа из дальних странствий.
Пришла. Я её в приёме осмотрела. Да, обычная такая себе киста бартолиниевой железы ХЗ природы (а про себя-то думаю, что гонорейной). Ну, я ей пятое-десятое, приходите завтра, бакпосев, то да сё. И тут она достаёт из кошелька такое количество аргументов, что я дрогнула. «Это ж, - подумала я, - пятнадцать минут работы скальпелем и иглодержателем – и моё жалованье за двенадцать месяцев беспорочной службы». Даже Гиппократ не устоял бы. Тем более он сам говорил: «Деньги вперёд». Это потом в присяге Советского Врача всё извратили. Ну, я утихомириваю остатки врачебной совести фразой, мол, ну сделаю я вам сейчас, а завтра-то – ещё низя, потому что бо-бо. Она мне: «Делайте! Там разберёмся!» Рисковая такая тётка. А обаятельная – сил нет. Я, обычно, женщин как класс не замечаю. И мужику-то обаяние ой какой длины надо иметь, чтобы я внимание обратила. А тут, прям, ну влюбилась. Ну сил нет какая очаровательная тётка, хоть и при кисте.
Потащила я её в главный корпус в ургентную смотровую. С собой – винтовку снайперскую набор инструментов металлических, материалов шовных и акушерку, в боях проверенную, чтобы патроны подносила и которая не настучит никому.
Все быстренько под местной инфильтрационной состряпали. Я тётке говорю: «Может, я тебя в какую-нибудь палату уложу? Полежишь часок-другой, потом такси вызовем, чтобы все путем» Она подскочила – вся хохочет – "Да что вы, что вы! Мне так прекрасно без яйца, что я прямо вся цвету и пахну! Спасибо, доктор, я пойду, хотя тоже вся в вас уже влюбилась!" И поскакала.
Спустя полчаса я курю на ступеньках приёма роддома. И вижу картину, от которой у меня надпочечники начинают провоцировать развитие феохромоцитомы. Тетку эту, всю из себя такую, два здоровенных амбала под ручки ведут прямо ко мне. А она белая-белая, как хлорка в порошковом состоянии. А в руках она сжимает пакет. А в пакете – бутылка абсента из ближайшего супермаркета.
Тётка эта решила, что за такую вот мою любовь и красоту вот того вот ООН-овского гранта, что она мне налом отвалила – мало. Она решила мне вместо цветов – бутылку. Причем – немедленно. А уж от любви ко мне, внезапно её посетившей, или от страхов и треволнений, внезапно догнавших, коллапс у неё маленько приключился – мне неведомо. Мы ей по вене «живой воды» со всякой глюкозой и аскорбинкой вкололи. «Лежи! – говорю- полчаса, родная! И чтобы без никаких!» А она мне: «Некогда мне здесь разлёживаться. Потому что завтра муж из дальних странствий, а я должна иметь возможность вспомнить всё лучшее. Потому что муж у меня самый прекрасный, но лучшее тоже со счетов сбрасывать нельзя!»
Она этих абмалов, что её за белы рученьки прихватили, когда у неё в магазине "точка сборки" сместилась, по дороге «склеила». В ресторан они её пригласили. Вот это жажда жизни! Вот это воля к победе!
А вы ноете всю дорогу. То у вас зуб болит, то кризис творческий, то лизис мозга. Take it easy! Не хворайте.
P.S. Да-да-да. И этиологическую, и патогенетическую, и симптоматическую терапию я ей назначила. А то что она антибиотики собиралась шампанским запивать - так это проблемы её печени, а не моих надпочечников. Хотя все проблемы, на самом деле, в голове. Хоть у Гиппократа спросите - он подтвердит.
Татьяна Соломатинаскачать dle 12.1 |
