Приехал новый директор института, нобелевский лауреат Судзуми Тонегава*, и устроил встречу с нами, юными сурками, на тему "Как я дошел до жизни такой". Вообще-то я большого начальства избегаю, но тут сходила послушать и не прогадала, было весело. Вот запомнившиеся фрагменты.
- Я никогда не работал раньше в Японии, и потому испытываю культурный шок.
Например, я хотел бы организовать еженедельные встречи сотрудников в неформальной обстановке, с едой и напитками, как это делается в MIT, но мне сказали, что это аморально, потому что институт финансируется на деньги налогоплательщиков, которые не обязаны кормить ученых.
- Два года после защиты я работал в лаборатории Ренато Дульбекко (он потом получил Нобелевскую премию, и еще 5 человек, работавших в разные годы в его лаборатории, в последствие тоже стали нобелевскими лауреатами). Но потом у меня закончилась американская виза (я был там по обмену и не мог получить визу больше чем на два года). Дульбекко посоветовал мне подать на должность PI** в Базельском институте иммунологии. И я получил там место. Проблема была в том, что я совсем ничего не знал в иммунологии и не собирался ею заниматься. Я молекулярный биолог. Это сейчас в любом институте иммунологии есть множество молекулярно-биологических лабораторий, а тогда вся иммунология была - заразить животное да получить вакцину. Так что через некоторое время меня уволили. Но к этому моменту у меня в голове уже была идея одного иммунологического проекта на молекулярно-биологическом уровне, и я знал, что результат может быть важен. Поэтому когда меня уволили, я не уехал, а продолжал ходить в институт и работать без денег. У меня было просрочена виза, но меня почему-то не депортировали. И через два месяца директор института решил взять меня обратно.
За эту работу я потом и получил Нобелевскую премию.
- Для молодых ученых очень важны две вещи. Первая - после университета нужно уехать работать в другую страну. Мозг должен попадать в новые для себя ситуации, поскольку все мы слишком легко усваиваем стиль мышления окружающих людей, и оставшись на одном и том же месте, да еще с одним и тем же начальником, приобрести собственный взгляд практически невозможно. Вообще лучше каждые несколько лет переезжать в другое место, менять лабораторию.
Вторая вещь - нужно знать английский язык. Японцам он трудно дается. Поэтому после окончания университета я бросил все дела и 5 месяцев занимался только английским языком. Я потратил все деньги что у меня были, и еще взял взаймы у родителей, и нанял трех учителей, потому что каждый их них мог приходить только два раза в неделю.
Тонегава:
...- В Америке работает множество ученых их Азии, но в основном они приезжают из Китая, Кореи, Гонконга...
Из зала тянется маленькая рука, встает крохотная девушка:
- Гонконг - часть Китая. Я из Китая. Гонконг - это часть Китая.
Вопрос из зала:
- Считаете ли вы, что начальник лаборатории должен сам делать эксперименты, и в каком возрасте вы перестали делать эксперименты?
Тонегава:
- Начальник лаборатории практически никогда не может проводить эксперименты сам, потому что на него сваливается огромное количество других дел: писать гранты, редактировать и рецензировать статьи, преподавать, планировать работу аспирантов и множество еще чего.
В последний раз я ставил эксперимент, когда мне было 46 лет. Тогда у меня появилась одна идея и я последовательно обошел всех своих сотрудников-постдоков, предлагая ее разработать. Но они все отказались. Сказали, что это слишком рискованно. Тогда я решил сделать это сам. Я перешел на ночной режим работы (потому что днем лаборатория была занята). Я игнорировал все остальные дела. К частью, e-mailа тогда еще не существовало, а бумажные письма я просто выкидывал. Через год и два месяца я понял, что работа на 90% завершена и передал остальную часть доделывать одному их постдоков***, а сам вернулся к работе начальника. Потом по результатам этих экспериментов было написано 3 статьи в Nature.
----------------------------------------------------
*
"Тонегава наиболее известен открытием генетического механизма в адаптивной иммунной системе. Для защиты организма от огромного количества возможных антигенов иммунная система способна вырабатывать миллионы различных антител. Если бы каждое антитело кодировалось одним геном, то требовались бы миллионы генов. Тонегава разрешил этот парадокс. В экспериментах, которые он начал в 1976, Тонегава показал, что генетический материал способен тасоваться таким образом, что может образовать огромный набор возможных антител. Сравнивая ДНК B-лимфоцитов (лимфоциты, синтезирующие антитела) из мышиных эмбрионов и из взрослых мышей, он обнаружил, что гены в B-лимфоцитах взрослого животного перемещаются, рекомбинируют и вырезаются, что приводит к огромному разнообразию вариабельных участков антител (участок, специфически распознающий и связывающий чужеродный белок). Это и приводит к тому, что иммунная система способна найти необходимый вариант антитела, который будет связывать антиген, и начать его синтез в количествах, необходимых для подавления инфекции, попавшей в организм."
**PI - (principal investigator) по-нашему это примерно "руководитель проекта" или "заведующий лабораторией".
***вот свезло-то человеку!
catta.livejournal.comскачать dle 12.1 |
