Давным-давно, в далекой галактике
Когда все началось? По очень большому счету все началось где-то среди древних беспозвоночных, миллиард лет назад. Живые существа развились до того, что потребовались дополнительные способы управления и контроля за организмом. Так появились первые гормоны и медиаторы. Среди них был один простой белок, всего из 9 аминокислот, который занимался регуляцией водного и элетролитного баланса в органзме. Производные этого соединения есть у всех животных, от кольчатых червей и выше. Разновидность, которая досталась позвоночным называется вазотоцин. Есть у рыб, амфибий, рептилий и птиц. У млекопитающих вазотоцин имеется только на ранних эмбриональних стадиях, у взрослых особей он существуют в двух вариантах, известных как гормоны окситоцин и вазопрессин.
Особенностью млекопитающих является то, что они существа живородящие и вскармливающие. Таким образом, период беременности и лактации сопровождается достаточно серьезными метаболическими изменениями в организме самки, в первую очередь связанными именно с водно-электролитным балансом, и неудивительно, что окситоцин, который изначально этим занимался, стал принимать активнейшее участие в процессе. Кроме того, у всех млекопитающих есть слабая сторона,- в отличии от яйцекладущих, и уж тем более- икромечущих, существ, они ограничены числом потомства,- это единицы, максимум десятки. Кроме того, детеныши рождаются неспособными к самостоятельной жизни и требуют материнской защиты и выкармливания. Поскольку все это функционально связано с беременностью и лактацией, а окситоцин и так уже тему «курировал», эволюция заодно повесила на него и контроль над родительским поведением.
Потом идет длинная и запутанная история с антропогенезом, это можно промотать и перейти к моменту, где на сцену выходит современный человек. У человека специфика воспроизводства докручена до предела. Это китам да слонам хорошо, с их полуторогодовалыми сроками беременности, можно спокойно и не торопясь выносить плод. Слоненок через пару минут уже встает на ноги, китенок рождается 8метровым и 3х тонным и за месяц удваивает, с ним уже с младенцем мало кто может справиться. У человека же организм примата такой роскоши не допускает, 38-40 недель это и так на пределе возможного, даже нормальные роды у нас сопряжены с массой сложностей и рисков, сроки уже не поднять. Поэтому люди рождаются недоношенными, в первую очередь,- с недоразвитым мозгом. Поэтому очень долго встают на крыло и очень долго требуют родительской заботы. А это значит,- требуется обеспечить биологическую основу материнского поведения. И очень желательно,- еще и самцов к этому делу подключить. Механически на рефлексах, этого не организовать, потому что поведение должно быть сложное, разнообразное и гибко реагирующее на среду. Значит аффективное наполнение. Технически,- это самое простое и очевидное решение, и поэтому в мозгу происходит выброс эндорфинов, как во время грудного кормления, так и во время близкого телесного контакта, поглаживаний и прочего груминга. Ок, подсадить кормящую мать на эндогенные опиаты и привязать введение вещества к условному стимулу в виде ребенка,- идея хорошая, принимается, но этого все равно недостаточно. В опьяняющих дозах медиаторы выдавать нельзя, а аффективное наполнение ограничено по времени. Аффект короткий. А нам нужно стабильная устойчивая модель поведения года на 3. Лучше на 14. Значит, берем аффект и делаем из него эмоции, берем эмоции и делаем из них чувства.
Кто за это будет отвечать? Тут все переглядываются, эндорфин кивает на дофамин, дофамин кивает на серотонин, а кто крайний? Окситоцин крайний. Ну, раз уж вписался в тему. Во времена маммализации териодонтов.
С эволюцией всегда так. Попросили посидеть на обмене натрия у тихих протерозойских червячков, занятее несложное, а тут у нас кембрийский взрыв видообразования, дедлайны горят, короче выручай. И вроде ничего не предвещает. А потом внезапно,- ты у сапиенсов гормон мира и любви.
Таким образом, - окситоцин стал влиять на просоциальное поведение в отношении близких и родственных нам особей. Создан для поддержания связи «мать-ребенок», но работает во всех внутригрупповых взаимодействиях. Окситоцин повышает степень доверия, симпатии и альтруистического поведения.
В эксперименте людей собирали в группы, в процессе выполнения кооперативных заданий каждому участнику «на счет» зачислялось денежное вознаграждение, при этом он мог по разному распорядиться этой суммой. Можно было оставить доллар себе. Можно было вложить деньги в общий котел, при этом каждый 1 доллар «на общее благо» давал 0,5 доллара в счет каждому члену группы (включая дарителя),- то есть непосредственно участник терял половину, но общий выигрыш группы повышался. Можно было потратить деньги на наказание «конкурирентов»,- за каждый доллар, потраченный «против других», у участников другой группы отнималось 0,5 доллара у каждого. Все участники видели друг друга в первый и последний раз, ни до, ни после эксперимента никаких отношений между ними не было. Таким образом, человек мог выбрать «рационально-эгоистичное» поведение, «иррационально-альтуистичное» и «иррационально-агрессивное». В среднем, примерно половина в основном оставляли все себе, четверть выделяли свои средства на бескорыстную помощь «своими» и четверть участников предпочитали тратить деньги на столь же бескорыстный вред «другим». После вдыхания паров окситоцина соотношение изменилось, но только для внутригрупповых взаимодействий, в отношении эгоистов/альтруистов, но не в отношении «агрессоров». Половина от участников стали вкладывать деньги в общее благо, четверть оставляли все себе, доля же «вредителей» никак не изменилась.
Сейчас вокруг окситоцина и вазопрессина в мировой научно-популярной прессе происходи большой ажиотаж. Доходит до совершенно анекдотических историй, - некоторые конторы устанавливают распылители окситоцина для переговорных комнат, с целью обострения эмпатии и доверия у высоких договаривающихся сторон, но право слово, лучше бы они им таблетки МДМА в чай подмешивали. Так в лоб это не работает. Таблетку для оживления увядающих супружеских чувств из этого теоретически можно сделать, но приворотное зелье,- нет.
Вазопрессин действует несколько сложнее, за счет того, что для окситоцина у человека существует один рецептор, а для вазопрессина два. Как и окситоцин, вазопрессин способствует просоциальному поведению в пользу «своих», но также повышает конкурентную агрессию против «чужих». Баланс этих нейромедиаторов у женщин несколько сдвинут в сторону окситоцина, у мужчин- вазопрессина. Конечно, это сказывается на конечных межгендерных различиях, но не стоит очень уж их переоценивать. Окситоцин и вазопрессин,- это очень далеко от этики. Это замковые камни глубоко в фундаменте, сводить к ним все разнообразие морального поведения, родительской заботы, эмоциональных связей и внутригруппового альтруизма,- очень наивное и не обоснованное упрощение.
Дела семейные
У человека наблюдается довольно своеобразное брачное поведение. Моногамность очень не характерна для млекопитающих, это лишь 3-5% видов (для сравнения,- в той или иной форме устойчивые пары образуют 90% птиц). Шимпанзе живут полигамными группам, гориллы гаремами, орангутаны одиночки, гиббоны образуют устойчивые пары. Классическая эволюционная психология предлагает объяснение этического чувства через половой отбор. Суть гипотезы,- партнера выбирает самка, у человека детеныши требуют самого долгого периода родительской заботы и воспитания, что серьезно ограничивает самку, поэтому критично важно становится участие мужской особи в добыче пропитания, поэтому женские особи начали предпочитать мужчин с максимально выраженным про-социальным поведением (или, как вариант,- как полового партнера предпочитают самого статусного «альфа-героя», а в качестве спутника жизни,- самого надежного «семейно-ориентированного»), таким образом в течении эволюции человеческого вида половой отбор давил в пользу «моногамных» устойчивых отношений, и для поддержания этой эмоциональной связи развилась мораль и нравственность. Что хочу на это сказать? Я очень скептически отношусь к классическому лобовому этологическому подходу, в особенности в те моменты, когда речь заходит о половом отборе. Человеческие культуры демонстрируют огромный разброс в сексуально-семейных моделях. Если считать в абсолютных единицах, моногамия свойственна не более чем 18% известных сообществ. Но в эти 18% входят все более-менее высокоразвитые социумы, более 90% населения планеты (включая мусульманские страны, так как при формальном допуске многоженства подавляющее большинство населения проживает в парном браке 1мужчина/1женщина, так что даже культуру ислама можно считать моногамной). На уровне же архаичных культур варианты могут быть самые экзотические. Например, есть группа племен в бассейне Амазонки, где практикуется «групповой брак»,- группа мужчин проживают в одном доме с группой женщин, все они перекрестно являются половыми партнерами друг другу, поскольку в таких обстоятельствах отцовство установить невозможно, все мужчины считаются отцами, и соответственно все в равной мере заботятся о потомстве. В принципе, такая модель с точки зрения биологической эволюции наиболее удачна и устойчива, так как снижает риски, связанные с гибелью одного или обеих родителей. Но в процессе социальной эволюции везде возобладала модель с устойчивой длительно сосуществующей парой, в разных вариациях, все прочие варианты остались маргинальной экзотикой. Из этого можно сделать вывод, что наше текущее семейное поведение,- результат социальной, но не биологической эволюции, иначе все люди во всех примитивных культурах жили более-менее одинаково. Кроме того, стандарты брачного поведение человека очень уж легко меняется со временем, очень быстро деформируются под влиянием внешних социально-экономических факторов, очень часто в течении жизни одного-двух поколений. Например, прямо сейчас мы можем наблюдать, что происходит с институтом брака в пост-европейской цивилизации. Как только внешние ограничители в виде традиционного уклада и экономической необходимости упали, культура стремительно и неудержимо стала сползать в серийную моногамию. Сейчас по всему западному миру (и РФ в том числе) разводом заканчивается более половины браков, совершенно привычным и никого не удивляющим событием стали случаи, когда мужчина уходит из семьи и отказывается от любой формы ответственности за потомство. Несомненно, это очень прискорбная практика, но я хочу обратить внимание на другое,- если бы сексуально-брачные практики в какой-либо форме были заложены в нас биологически, такого бы не происходило. Это все,- социально обусловленные, наученные ролевые модели и когнитивные схемы. Я думаю, что эта тенденция будет со временем только нарастать, пока не стабилизируется в районе 80% вероятности распада моногамного брака в течении первых 7 лет.
Моральный мозг
Существует несколько концепций, согласно которым человек в той или иной степени «генетически» этичен. Из актуальных,- Марк Хаузер, предложил аналог идей Хомски об «универсальной грамматике», только в эволюционной биологии. Действительно, этика есть у всех, во всех культурах и сообществах. То, как люди по мере взросления обретают представления об этичном поведении и способность к моральным суждениям,- это скорее похоже на то, как растет ветвь дерева, чем на то, как учат параграфы в школе. Большая часть наших моральных суждений интуитивна, непосредственна, понятна окружающим и не требует четкой формализации. Почему бы не предположить существования «Moral Mind» у человека, какой-то биологически заложенной «универсальной этики», из которой социальная среда растит те или иные конечные морально-нравственные нормы? Как у Хомски, - из базовой общечеловеческой лингвистической способности получается все многообразие человеческих языков.
Я очень удивлюсь, если эта идея найдет объективные подтверждения, но вообще мысль красивая.
В более мягкой форме, с меньшей биологией и большей психологией, мысль о «базовой этике» предложил Хейд. «Moral Foundations Theory». 6 фундаментальных конструкций, из которых получаются все конечные морально-этические стандарты, мыслительные и поведенческие.
1 Помощь нуждающимся- защита и забота в молодых, слабых и больных родичах.
2. Справедливость и взаимность,- получение преимуществ от взаимовыгодной кооперации с не-родственными членами сообщества.
3. Внутригрупповая лояльность.- преимущества внутригрупповой кооперации.
4. Баланс свободы и принуждения,- представление о том, до каких пределов человек может следовать своим желаниям, и до каких пределов допустимо подавление его свобод.
5. Уважение к авторитетам,- договорная неформальная иерархия и следование лидерам.
6. Чистота,- перенесение санитарно-гигиенических мероприятий в категорию моральных оценок. Автор считает, что изначально это давало бонусы против инфекционных заболеваний, и в дельнейшем распространилось на представления о «духовной чистоте», «святости» и т.п.
Что тут можно сказать? Это все очень хорошо, но это все,- умозрительные гипотезы. Всегда, когда имеется список из N пунктов, будь то базовые эмоции Экмана, предел социальных связей Данбара, 5 характерологических шкал по модели Большой Пятерки или вот 6 моральных базисов Хейда,- это всегда попытка построения рабочих моделей. Это способ для нас подумать на интересующую тему, но это не значит, что гипотеза объективно обоснована. И об этом следует помнить.
Очень вряд ли, что у человека имеются какие-то «моральные» гены. То, что этические нормы присутствуют во всех культурах,- еще не повод считать мораль нейробиологическим феноменом.
Во всех культурах так же принято есть руками (ну или приспособлениями, которые люди держат в руках). Нигде не принято кушать салат оливье, падая лицом в миску и быстро выедая все вокруг. Но это не потому, что существует какой-то ген «приема пищи при помощи рук». Просто у человека есть руки. И рот. Исходя из строения человеческого тела и характера пищи,- брать еду рукой и подносить ее ко рту,- естественное и очевидное решение проблемы. Поэтому все так делают. Не потому, что существует какой-то специфичный биологически заложенный механизм.
Таким же образом, этика,- естественное и очевидное решение проблемы социального существования. Это важно для любой группы и критично важно, когда группа перерастает рамки семейного коллектива. Для крупного сообщества, в котором участники не являются друг другу прямыми родственниками и/или половыми партнерами,- необходимы какие-то общепринятые нормы поведения. Причем необходимо, чтобы люди воспринимали эти нормы не как внешнее принуждение, а как внутренние, интуитивные, неосознаваемые и не обсуждаемые, эмоционально окрашенные реакции. Чтобы следовали им по собственному желанию, получая субъективное вознаграждение за социально-поощряемые действия и субъективное наказание за социально-неодобряемые.
В этом смысле мораль, как впрочем и все прочие значимые социально-психологические феномены,- абсолютно предельно функциональна.
Тут ровно та же история, что с религией или социальным доминированием. Не существует какого-то специального гена, не существует какого-то специального нейромедиатора, не существует какого-то специфичного нейробиологического механизма, который обеспечивает человеку представления об этичном и соответственное поведение.
Но существуют некоторые принципы работы социального мозга, на которых работает наша психика, и общий комплексный результат работы этих механизмов неизбежно приводит к результатам, которые мы способны наблюдать и осознавать, и которые называем «этикой».
Celebrity Deathmatch
Что круче,- интеллектуальные компетенции или высокие моральные качества? Что дает большие бонусы и преференции в жизни человека, что полезней для само-оценки, у чего в глазах социума значимость выше, какая когнитивно-поведенческая стратегия выгоднее? Если умный полезет на доброго, кто кого заборет? Скоро узнаем, не переключайтесь.
Для субъективной самооценки человека очень важен статус группы, к которой он принадлежит. Когда имеются две конкурирующие группы с разными статусами, в случае прозрачности границ человек стремится перейти в высокоранговую. Если же границы непроницаемы, то члены низко-ранговой группы имеют тенденцию выискивать дополнительные объяснения своего превосходства, вне обычного рейтинга. Яркий пример первого случая,- из века в век повторяющийся сюжет «новых денег» и «старых денег», купцов и дворяне, нувориши и аристократы. Пример второй ситуации,- Российское государство, ставшее цивилизацией низкого ранга, предпринимает множество усилий для проговаривания и самоубеждения о превосходстве в иных сферах, не имеющих отношения к военно-экономическому статусу. Но это все справедливо для ситуаций, когда исходный групповой ранг неизменен и раз навсегда задан.
Что же происходит, когда возможно изменения рейтинга и группового, и индивидуального? Перед человеком встает выбор между двумя принципиальными стратегиями. Можно сделать выбор в пользу индивидуализма, и повышать персональный статус, покинув таким образом группу. Можно сделать выбор в пользу коллективизма, и действовать в рамках кооперативного поведения ради повышения общегруппового ранга. Расти самому или подниматься всем миром.
Кроме того, можно выделить две большие группы поведенческих норм, необходимых для повышения социального статуса (как индивидуального, так и группового). Это оценка компетенции и моральная оценка. Хотя они и не противопоставляются одна другой, между тем это 2 конкурирующие группы поведенческих нормативов. Так, высокая компетентность может с этических позиций оцениваться положительно, отрицательно или нейтрально. То есть компетенции могут быть оценены в рамках моральных суждений, но сами по себе они внеэтичны. Это навыки, умения и способности, позволяющие достигать высокого социального ранга, будь то трудолюбие, талант, целеустремленность и ум, либо же эгоизм, цинизм, вероломство и злоупотребление доверием. И наоборот,- высокоморальный поступок с точки зрения личной эффективности и успешности может оцениваться как «умный», так и «глупый». Например, порядочность и верность данному слову – умный поступок, потому что повышает степень доверия и репутацию в глазах окружающих, чем приносит дополнительные социальные бонусы, а бескорыстность и самопожертвование – глупый, потому что снижает благосостояние и качество жизни. При этом в любом варианте такое поведение оценивается как высоко этичное.
Что же происходит, когда 2 эти парадигмы вступают в прямой конфликт?
На эту тему проводилась серия экспериментов.
Изучалось поведение людей в группах с низким статусом. В 2х вариантах эти группы образовались искусственно,- испытуемых собирали в 2 изолированные группы (они не общались, но знали о существовании друг друга) и предлагалось выполнить ряд заданий, якобы на уровень интеллекта, память, внимание и мыслительные способности. Затем им сообщали, что группа показало результат худший, чем у в конкурирующей группе, и ниже медианы за всю историю тестирования. 3й вариант был интереснее, т.к. группа была «естественно»-низкостатусная. Эксперимент проводился в Южной Италии, участвовало в общей сложности 3000 человек. Как известно, юг Италии значительно уступает северу в уровне доходов, экономическом развитии и качестве рабочей силы, что давно служит источником социального напряжения. Южане проходили серию тестов, при этом им сообщали, что одновременно с ними эти же задания выполняет такая же группа в одном из северных городов Италии. После чего группу фрустрировали,- им сообщали, что их результаты сильно уступают конкурентам в профессиональных навыках, мыслительных способностях, объеме памяти и концентрации внимания.
В принципе, ситуация понятная, я думаю, каждый с легкостью может представить себе аналогичный эксперимент среди жителей депрессивных регионов РФ, северокавказских республик либо переселенцев из Средней Азии.
Итак, получали группу с низким статусом. Затем группе предлагали пройти серию обучающих и развивающих мероприятий, которые должны были повысить их результативность. При этом каждому участнику предлагалось самому решить, - хочет он заниматься индивидуально либо же продолжит вместе с группой. За выход из группы начислялся бонус, но при этом решение становилось известно всем прочим участникам, - то есть был как поощряющий (рациональный), так и сдерживающий (моральный) фактор.
Всем участникам предлагали внести свой голос в «общественное мнение», оценить варианты решений «покинуть коллектив и делать задания индивидуально» либо «проходить тестирование всей группой, повышая общий рейтинг». Оценка давалась от 1 до 7 по шкале «глупое решение/умное решение» и «аморально/этично». На деле конечный результат голосования определяли экспериментаторы, 2,4 по одной шкале и 6,9 по другой. Таким образом, можно было установить групповую норму поведения как «ориентированную на компетентность», так и «ориентированную на этичность».
Выяснилось, что мнение группы имеет значительное влияние на принятые решения, вне зависимости от того, решает человек действовать самостоятельно либо кооперативно. Причем групповые нормативы, ориентированные на моральную оценку, оказывает существенно большее влияние , нежели нормы, ориентированные на оценку компетентности.
Человек быстрее принимает моральные решения, человек быстрее принимает решения в пользу группы. В ситуациях, когда человек действует против «мнения большинства» и выходит из группы, - это решение дается ему легче при нормах, ориентированных на компетентность, относительно общих моральных норм. То есть когда как мнение группы заявляется – «выполнять задание всем вместе это умное решение», или когда как мнение группы заявляется,- «выполнять задания всем вместе это этичное решение», человек в существенно большей степени склонен следовать за группой, когда это признается моральным, нежели когда это признается умным.
Таким образом, при прочих равных групповое поведение для человека важнее индивидуального, а этичность важнее компетентности. В статистическом большинстве случаев добро побеждает ум, причем с большим отрывом. Даже в западной культуре, где традиционно сильны соображения индивидуализма и рациональности.
Темная сторона силы
Эмпатия как способность понимать чувства окружающих и сопереживать их как свои,- один из ключевых эволюционных бонусов человека. Я не буду рассказывать про зеркальные нейроны, предполагается, что все читатели в курсе, хочу только сказать, что эта концепция (как оно часто бывает с гипотезами, пошедшими «в народ») очень сильно ангажирована и очень сильно перегрета. Последние пару лет звучат вполне обоснованные критические голоса. Зеркальные нейроны НЕ тождественны эмпатии. Зеркальные нейроны не тождественны ментализации. Происходящие процессы гораздо сложнее, и не сводятся к действию отдельных клеток, даже популяций клеток. Например, собаки. В задачах на ментализацию и социальную осведомленность, - то есть в ситуациях, когда требуется понимать и предсказывать намерения и действия других (в данном случае- хозяина),- в этих тестах они уделывают даже шимпанзе. Это при том, что у шипы самые сообразительные животные после нас, а у псовых вообще нет зеркальных нейронов.
Но так или иначе, у людей в 3-4 года формируется «theory of mind», как общая концепция о том, что у других тоже есть психика. Из ToM напрямую следует способность к ментализации,- то есть понимание психических процессов. Из ментализации следует эмпатия,- важнейшая способность, на которой основана наша социальность и групповое поведение, благодаря которой мы способны испытывать устойчивые, длительно сохраняющиеся чувства в отношении окружающих, вступать в прочные эмоционально насыщенные взаимодействия.
Например. Мы видим ребенка, увлеченно играющего в опасной близости к проезжей части. Одновременно мы видим его мать, которая заболталась с подружкой и не смотрит на ребенка. Любой обычный человек не пройдет мимо, предпримет какие-либо действия, или, как минимум, обратит внимание матери на потенциально опасную ситуацию. То, что нам кажется само собой разумеющимся поступком, не требующим каких-то особых моральных качеств, на деле совсем не простое и не очевидное поведение. Оно требует понимания, что проезжая часть опасна, что дети невнимательны и безответственны, поэтому требуют присмотра и контроля; также мы оцениваем контекст ситуации, мы видим, что ребенок вне поля зрения матери, что она в этот момент увлечена беседой, поэтому ребенок выпал из фокуса внимания, и женщина не осведомлена о сложившейся ситуации. При этом нам это все не безразлично, а не безразлично нам, потому что мы легко может представить себя или близких в такой же ситуации. Нам не наплевать. Так работает эмпатия.
Но и с эмпатией не все просто. Легко прельстится мыслью, что эмпатия и есть этичность. Это не совсем так.
Есть несколько очень недавних работ. Один молодой человек, который находился на принудительном лечении в психиатрических клиниках по поводу неконтролируемой агрессии, неоднократно задерживался полицией по поводу грабежей, драк, насилия. Ему был поставлен диагноз, который нам сейчас не очень важен, потому что с точки зрения обывателя это никакой не психбольной, а гнусная, жестокая, садистичная и аморальная мразь.
Этому человеку демонстрировались видеоролики со сценами насильственных или травматичных повреждений, как из художественных фильмов, так и документальные съемки с места катастроф. У пациента выявилась явная активация в отделах мозга, которые традиционно связывают с эмпатическим реагированием. В другом опыте группе людей демонстрировали серию коротких роликов,- кисть руки , неподвижно лежащая на столе; та же самая кисть, на которую давят ватной палочкой; рука, в которую втыкают иголку; как контроль- яблоко, в которое втыкают иголку. Что предсказуемо, наибольшее возбуждение вызывала сцена с иглой в руке. У разных людей активация была выражена в разной степени, по причине индивидуальных различий в способности к эмпатическому реагированию. После чего участники проходили ряд нейропсихологических тестов на выявление социальной осведомленности, этической компетентности, способности к сопереживанию, представления о приемлимом или неприемлимом насилии. Грубо говоря, измеряли моральность людей. И выяснилось, что люди, демонстрировавшие наибольшую активность отделов мозга на томограмме, оказались на двух противоположных полюсах при тестировании. То есть наибольшая активация «эмпатического мозга» была у самых этичных и высокоморальных и у самых аморальных и бессердечных.
Если вдуматься, то это очень логичная находка, но также и очень неожиданная. Это прямо противоречит традиционном психиатрическим взглядам на природу асоциальных патологий. Всегда считалось, и сейчас считается, и сам я был полностью в этом уверен, что все нарушения, которые можно условно отнести к «патологии морального чувства»,- социопатии, садистические перверсии, неспособность контролировать агрессивное поведение и тому подобное,- обязательно сопровождается патологическим снижением способности к эмпатии и сопереживанию. Это аксиома.
Но оказывается нет. Все они прекрасно понимают. Просто им это нравится.
И видимо, конечная наша эмпатия,- это двухкомпонентный процесс. Отдельно базой идет эмпатическое реагирование как способность понимать и переживать состояние других, а сверху уже прикручены морально-этические схемы и суждения.
Действительно, ни одно животное не способно радоваться несчастьям других (равно как и печалиться). Кошка может играть с обреченной мышью, хорек может увлечься и передавить больше кур, чем способен съесть, но они это не делают потому, что им нравится причинять боль и страдания. И уж тем более, никто кроме человека не способен проделывать это с особью одного с ними вида.
Святые подвижники и пыточных дел мастера,- это все чисто человеческое. И у тех и у других все очень замечательно с эмпатией. Это две стороны одной монеты. У них с моралью все по-разному.
А настоящее, первичное снижение эмпатии,- это скорее при патологиях ментализации, то есть при расстройствах шизоидного спектра. Аутисты, шизофреники, шизоидные расстройства личности. Этим людям очень не свойственно антисоциальное поведение. Асоциальное да, анти-социальное нет. Даже если брать относительно функциональных и адаптированных,- аспергеров и краевых шизоидов,- низкая эмпатия, низкий эмоциональный интеллект, алекситимия, аспонтанность- среди них обычны люди черствые, бесчувственные, холодные, избыточно рациональные. Среди них не бывает садистов. Чтобы получать удовольствие от чужого горя, нужно понимать чужое горе.
Цирк дрессированных демонов имени Корбиниана Бродманаскачать dle 12.1 |
