но до понедельника почти ничего не изменилось. Воз и ныне там, предисловие не пишется, «заголовок не рисуется».
«Сначала мы пытались что-нибудь придумать, но быстро утомились и поняли, что не можем. Тогда мы написали небольшую поэму об умирающем попугае».
То есть О РОЖДЕСТВЕНСКОМ ХОРЬКЕ.
Благодарю всех друзей за письменные и устные отзывы.
А теперь мы пишем еще одну поэму. О ... Ой, не буду в самом начале. Может быть, меня читают женщины и дети. Пусть потерпят до финала.
В общем, эта история широко известна в узких кругах, и основной ее транслятор – именно я. Потому что меня совершенно пленила емкость выражения, на котором она построена. И еще то, что это выражение идеально подходит для сорока процентов случаев из научной и бытовой жизни.
В общем, Один Мой Друг (это такая специальная фраза – Один человек мне рассказывал... В инциденте на велотрассе пострадал Один человек... Ее тоже не я придумала, а Одна Моя Подруга...)
Один мой друг – близкий родственник Одного очень известного режиссера. И у этого Одного режиссера был многие годы Один главный оператор. Ну, скажем, Полуэкт. Или Саня. И этот Один оператор был известен Одним чрезвычайно ценным качеством. А именно – он практически не разговаривал. И вообще, кажется, мало двигался. Неудивительно, что у него все хорошо получалось. Его все любили, и ценили, и всегда спрашивали у него совета.
Выглядело это следующим образом. Мизансцена. Ставят свет. Все бегают, суетятся, нервно курят, дергаются, тянут провода. И все время к нему подскакивают за советом, как, мол лучше лампочку вкрутить. А он стоит себе в уголке и молчит. Стоит и молчит. Молчит и стоит. И вот, когда уже становилось окончательно ясно, что свет не ставится, что полдома в кадр не влезает, что спасти горящую на глазах картину может только прикосновение Гения, к нему в очередной раз бросался какой-нибудь истерический помощник режиссера с криком: Саня, ну Саня, дорогой, что же делать-то? Как свет-то ставить? – и тогда Саня отделялся от стены, медленно сплевывал и провозглашал свою почти единственную в принципе фразу:
ЭТО ВРЕДНАЯ ХУЙНЯ.
Этой бронебойной фразой я заразила половину своих друзей и коллег, потому что наша жизнь, как мне представляется, полна феноменов, на которые отвечать можно только и единственно этим божественным текстом. Что, например, можно посоветовать юному аспиранту, который жалуется, что у него проблемы с защитой, потому что он, по мнению руководства, недостаточно перемыл посуды на кафедре? Как одним мощным жестом, сродни «эпохэ», вынести за скобки все то, что не дает росткам разума развиваться, пытаясь законопатить их в щели ведомостей, приказов, карьеристского идиотизма и просто идиотизма чистого, неприкрытого? Великий диагноз ЭТО ВРЕДНАЯ ХУЙНЯ представляется мне философским девизом нашей жизни. Произнесенный громко, четко и вовремя, он может спасти чью-то психику, чье-то чувство собственного достоинства, поддержать падающих духом.
P.S. Когда я рассказала Одному другу, как широко я популяризировала его историю, он сперва рассердился – потому что я, оказывается, переврала фразу. ХУЙНЯ у оператора была не ВРЕДНАЯ, а ЛОЖНАЯ. Но я сумела его убедить, что эта замена есть знамение эпохи. От великой буддистской отстраненности ЛОЖНОЙ ХУЙНИ мы должны перейти хотя бы к безошибочной квалификации ХУЙНИ ВРЕДНОЙ.
За что и предлагаю выпить в Новом году.
Все-интересноскачать dle 12.1 |
