«Кто не рискует - тот рискует больше всех остальных…»
(Народная мудрость)
Меня всегда восхищали люди способные решить в реальной жизни загадку про волка козу и капусту.
Даже рыбы, у которых хватило рыбьего мужества решиться и к чертовой матери разорвать губу, чтобы соскочить с крючка, тоже не могут не вызвать биологического респекта…
Кстати, один ихтиолог мне рассказал, что у любой рыбы попавшей на крючок (если ее конечно поймали не за желудок), хватит сил порвать губу и уйти на дно, но это ужасно страшно, поэтому большинство из них предпочитает плыть по пути наименьшего сопротивления и боли – прямо в котелок с ухой…
Много лет назад я снимал в Ростовском госпитале репортаж о покалеченных на чеченской войне солдатах.
Безногие пацаны были очень рады новому развлечению – появлению в их палате съемочной группы из Москвы. Они шутили и смеялись, но сами попадать в кадр не спешили - смущались, показывая свои забинтованные культи.
И даже я, который и глухонемого может раскрутить на интервью, пасовал перед ними и чуть-чуть стеснялся своего полного комплекта рук и ног…
Вдруг кто-то сказал и все подхватили: «Сейчас из «процедуры» прикатится Колобок, он вам по любому даст интервью про свой геройский подвиг» |
| Читать далее |
| Сегодня трудно в это поверить, но факт остается фактом: каков бы ни был накал общественных страстей в разные периоды правления Бориса Ельцина, в действовавшем в 1990-е годы законодательстве в принципе отсутствовало понятие «экстремизм» и не было никаких государственных структур, занятых борьбой с «экстремизмом», профилактикой «экстремизма» и т.д. Понятие «экстремизм» практически не упоминали и специалисты, занятые анализом общественных процессов. В электронном каталоге Научной библиотеки МГУ им. М.В. Ломоносова удалось найти только три книги, посвященных России и изданных до 2001 г., в названиях которых упоминалось бы слово «экстремизм», причем одна из них посвящена «белой» эмиграции межвоенных лет: «Политический экстремизм в России» А.М. Верхов-ского, А. Папа и В.В. Прибыловского (Москва, 1996), «Феномен экстремизма» под ред. А.А. Козлова (Санкт-Петербург, 2000) и «Белый террор? Политический экстремизм российской эмиграции в 1920—1945 гг.» Ю.П. Свириденко (Москва, 2000). Больше не было практически ничего; расплывчатость, беспредметность и крайняя субъективность термина «экстремизм» были вескими причинами, побуждавшими ученых воздерживаться от его массового использования. |
| Читать далее |
Что бы я там ни писал про квазиглюонные книги, бумажные мне милее. Дело привычки, естественно.
Плюсы электронных книг – бесспорны. Отдельные минусы (вроде невозможности читать под душем и восприимчивости к электромагнитным импульсам во время атомных бомбардировок) скоро будут исправлены. Но есть четыре мелочи, которые бумажная книга делает лучше. Эти пустяки опять же очень субъективны, но тем не менее.
Во-первых. Подарить другу на день рождения текствой файл с книгой – довольно идиотский поступок. Как ни крути. (Хотя, кто ее знает, эту молодежь с огромными дырами в мочках ушей и рядами железных скрепок на лбу. Может, это у них считается нормальным. А дай такому юноше бумажную книгу, он ее съест, если, конечно, она не выпадет в процессе жевания сквозь дырки в щеках.) |
| Читать далее |
Заходит учительница в класс, начинается урок. Шум, гам, и все такое, картина для большинства из нас знакомая. Учительница стоит в дверях, молча, смотрит на весь этот цирк. Кто-то орет:
- Атас!
Кто-то в ответ:
- Да и до пизды!
Учительница идет к своему столу, раскладывает журнал, свои бумаги. Потом тихо так говорит, выделяя двух крикунов из общей массы:
- Иванов и Петров, можете стоять, остальные садятся. Здравствуйте, дети.
Крикуны остаются стоять.
Учитель:
- Итак, сегодня у нас будет дискуссия. Так как Петров первый использовал нецензурное определение половых органов женщины, он будет защитником, а Иванов – обвинителем. Имеете право вызвать по два помощника себе. |
| Читать далее |
Вчера валялся в ванной и перечитывал Пратчетта. И понял, что кот Грибо, о котором там так много, невозможно напоминает мне Василия Ебического. Вроде как Терри-наше-все-Пратчетт с Васьки писал.
Когда я жил в общаге (самостоятельности хочется, а денег на съем нормальной квартиры не было), ко мне прискакало маленькое дикое взъерошенное черное пятно. Сожрало кусок рыбы, перевернуло кактус, нагадило в углу и осталось жить.
Пятно выросло в котяру, о котором до сих пор с содроганием вспоминают все друзья и брат. Брат так вообще иначе, как "бультерьер сраный", его не называл.
Я ж не кошатник в классическом смысле. Мне вот эти все котики в вазах, диванные персы и прочие выставочные предметы неинтересны. Мне животные интересны в их естественной среде обитания. Там, где смерть реальна, за едой надо бегать, а самку трахают по своей воле, а не потому что хозяйка захотела срубить бабла на котятах/щенятах. Животные мне интересны как животные, без всего этого слюнявого очеловечивания "ой, собачка стоит на задних лапках", "ой котик бегает в колесе", "ой тюлень играет мячиком". Без "он такой умненький", "он все понимает" и прочего приписывания животным человеческих качеств. |
| Читать далее |
 Первый раз я угодил на нары в статусе "наркобарона" по ч.3 ст. 228 УК РФ (сбыт наркотиков в особо крупном размере). Предыстория такова. С 2002 г. я издавал в г. Ноябрьске газету "Вольный город", в которой писал всякие гадости про местную и не только местную власть. Газетка людям нравилась, редакцию буквально завалили письмами, в которых читатели просили осветить ту или иную тему и рассказывали массу интересных подробностей про чиновников и их темные делишки. Чиновникам это, естественно, не нравилось и они попросили начальника УВД разобраться с "грязной газетенкой", у которой такой "неправильный угол зрения". Тот не стал себя утруждать и тупо приказал выследить и изъять тираж газеты. Второй номер газеты мусора накрыли.Но, поскольку его доставляли в город частями, им в руки досталась лишь половина, так что ничего, кроме вреда, для власти от этого не было. Дефицит скандальной газеты только подогрел к ней интерес и газету стали передавать из рук в руки, широкое хождение получили даже ее ксерокопии.
Третий номер я с удовольствием посвятил ментовскому беспределу в городе, а на первой странице разместил вот такой добрый коллаж на местного "шерифа" полковника Воробьева. Тому это, естественно, очень не понравилось. |
| Читать далее |
| Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться с милицией, и я до последнего оттягивал визит к участковому. Но так уж получается в нашей многострадальной – если ты сам не хочешь идти в милицию, то милиция придет за тобой. Сначала они забрали в отделение продавца. Всего через два дня после того, как парень вышел на работу. Ему объявили, что назначат «козлом отпущения» за все грехи владельца палатки, и подбили второй глаз. Хорошо, что он был тертым калачом – и не подписал ни одной бумажки. Хотя ему подсовывали их – и немало. Ничего не добившись, они его немного попрессовали (мне вскоре ждал куда более жесткий прессинг) и отпустили восвояси, но попросили передать мне, очень настоятельно, что ждут меня на разговор, «и не дай бог мне не явиться»... Потом ночью они приехали на вторую точку – и закрыли ее, угрожая просто сжечь на месте, и пообещали утром палатку вывезти. Причем, вывезти вместе с товаром, и так, что я никогда не узнаю, где она. Угроза была отнюдь не пустой, такие вещи чувствуются. Больше откладывать было нельзя. Поэтому я сказал, что хозяин палатки непременно придет на разговор в отделение завтра же – и «занесет». Это слово возымело волшебное действие. «Вот и отличненько», - потирая руки, как сытые мухи, бывает, трут лапки, менты уселись в свой желто-синий УАЗ и отчалили. Однако облегчения я не почувствовал – предстоял тяжелый разговор в кабинете участкового… |
| Читать далее |
Шахтерский поселок в пятидесяти километрах от Тулы, лаконичное, информативное названье «Третья Шахта». Если быть точным – это между второй и четвертой. Щитовой домик на две семьи, десять соток, небольшой сад, огород. Место рождения моей супруги Валентины, дом ее родителей.
Теща Надежда Парменовна, мастер ОТК на кожевенном заводике, и тесть Кузьма Тихонович, пенсионер. Топонимика местности не оставляет сомнений в его прошлом. Шахтер. Горный мастер, положивший на алтарь угольной промышленности двадцать семь послевоенных лет. Пройдя в плену через четыре немецких концлагеря, чудом избежав длительной командировки в края вечной мерзлоты (искать под землей не стали – там тоже работа не сахар), тесть сохранил характер ровный, голоса никогда не повышал. Выпить любил. От привезенной нами «казенки» не отказывался, но угощал всегда своей, настоянной на зверобое самогонкой. Героическими усилиями Надежды Парменовны исходный продукт настаивался и выдерживался в неизменном объеме до нужной кондиции для нас – дорогих гостей с Севера. Дело в том, что переход количества в качество Кузьма Тихонович трактовал весьма неординарно.
Еще на первой стадии производства, когда бражка удалась (что бывает, далеко, не всегда), приятна на вкус, играет и насыщена мелкими пузырьками, как газировка, с ней происходили необъяснимые явления. |
| Читать далее |
Первый опыт у потребления алкоголя пришелся на шесть лет. Не по собственной воле, хотя и не вопреки любопытству. Трое старших братьев, «оттягивались» после удачного месячного промысла в тайге. Более трех тонн кедрового ореха было добыто и удачно реализовано. Каждый получил свою заработанную долю в личное распоряжение, хотя все еще были не женаты и жили мы общей семьей. Я был седьмым ребенком – «последышем». Разница в возрасте с третьим братом составляла десять лет. Вряд-ли стоит говорить о разности интересов и пристрастий. Большой золотоплатиновый прииск, все на виду. «Фартовые» ребята не могли упустить случай покрасоваться перед девчатами.
Новенькие кожаные пальто, почти до пят, белые шелковые кашне, диагоналевые костюмы, длинноносые индийские «корочки»; картинка этого дня, отчетливо зафиксированная памятью.
Я в одиночестве играл за сараем на огороде, куда братья устремились, не заходя в дом, чтобы завершить удачно проведенный день. Средний извлек из-за пазухи литровую бутылку венгерского вермута, старший, из широченного кармана кожаного пальто, пивную кружку. У младшего в карманах нашлись две вилки; на одной был наколот здоровенный соленый огурец, на другой два куска жареной рыбы. Все эти атрибуты «культурного досуга», видимо, были «позаимствованы» в приисковой столовой, где всегда, под пельмени ручной работы, можно было выпить принесенное с собой спиртное. |
| Читать далее |
Мальчик, куда спешишь? Бежишь куда, спрашиваю? Что за шайтан-ящик куда тащишь? Что? Сервер? Вах, слово какое! А со старым акыном поговорить? Может, он тебе и по этому поводу найдет что рассказать?
Присаживайся, коробка свой в сторону двигай, чай наливай. Жаль, что сегодня самса не принес, ладно, в этом матааме свой самса неплохой есть. Да понимаю, понимаю, что сегодня ко мне не собирался, понимаю. Кальян кури, угощайся. По-прежнему безналоговый и с травкой правильной – оттопыривает, так сказать, чакры твоего мировосприятия в нужную сторону.
Так сервер-мервер зачем таскаешь? Физкультурка такой? Что? Свобода нашел? Где, на Луне? В Интернете? Ха-ха-ха! Вот насмешил, мальчик, вот насмешил! Кто в твой глюпый мозг только такой бредовый мысль внедрил? А впрочем, понятно – недослушал старого акына, верхушек нахватался, а вглубь смотреть не хочешь, история совсем не знаешь и сам себе правильный вопрос не задаешь. |
| Читать далее |
|
