Начало
Такого рода экспериментами его книга просто наводнена, являя собой большим аргументом в пользу модульной теории как работы мозга так и функционирования сознания.
Эксперименты в которых возникают две личности, наносят мощный удар по гиотезе души а так же сознания как целостного, неделимого феномена. Душа так же предполагается неделимой сущностью. Можно интерпретировать разные желания двух полушарий как то, что мозолистое тело разрезали и мозг будучи приемником души, поломался, призма треснула и некорректно отражает. Но ведь всего лишь повредился канал связи между физическими частями. Если функциональность метафизической души нарушается из–за повреждения физического канала, соединяющего два её физические носители то это говорит о двух вещах. Она «сидит» не на каком–то одном физическом месте, а «размазана» по частям мозга. При этом, если разрушить связи между частями, то обмениваться информацией она сама с собой не может, что значит что она для коммуникации сама с собой использует физические структуры. Из обмена информацией внутри системы вытекает что система состоит из модулей, собственно между которыми и происходит обмен. У души выходит не может быть между её частями трансфизической коммуникации.
Ученые так же недавно приблизились на шаг к реализации мысленного эксперимента из рассказа Зубоффа «История одного мозга». Они отключили крысам гиппокамп — отдел мозга ответственный за запоминание и вместо него поставили модуль электронной памяти с функциями гиппокампа, эдакий протез. Включая и выключая его, ученые включали и выключали способность крыс к запоминанию.
Этот эксперимент ставит достаточно серьезные вопросы. А что если постепенно наращивать компьютерную составляющую в мозге? Что случится с сознанием? Этот вопрос поднял Дэвид Чалмерс. Он спросил — что будет если нейронные цепи ответственные за квалиа постепенно замещать кремниевыми? Квалиа останутся? Человек продолжит видеть желтый лимон? Или микросхемы будут работать не порождая субъективные ментальные феномены типа звука журчания ручья, запаха лаванды или свежести утренней морской воды? Заметит ли человек изменения? Если мы пойдем до конца и постепенно заменим всю органику мозга кремниевыми чипами, останется ли сознание? Я сейчас не говорю о личности. Тот самый огонь сознания останется, который освещает наши головы? Или человек станет зомби, по внешним проявлениям совершенно не отличным от сознательного но лишенным того самого света сознания в своей голове?
Что же это за такое необычное слово — квалиа? Qualia с латинского означает качества. Это то, как вещи выглядят для нас. Квалиа обозначают чувственные и сенсорные явления любого рода в их субъективном аспекте. Например отраженные от предмета электромагнитные волны с длинной в диапазоне 620—740 нанометров, попадающие нам на сетчатку, вызывают в сознании ментальные феномены, называемые нами — красный цвет. Колебания, распространяющиеся в воздухе, нами воспринимаются как звук и так далее. Это всё квалиа, наши качественные восприятия мира.
Ряд философов идет дальше корреляции и говорит о том что сознание и мозг тождественны. То что мы видим одну сущность как две различные, можно сравнить с тем, что мы видим в единой Венере вечернюю и утреннюю звезду, как две различные сущности. Утренняя тождественна вечерней, при этом мысля первую мы не обязательно мыслим вторую. Но верифицировать тождественность можно просто проследив путь «звезды», как утренняя медленно перетекает в вечернюю. Но с сознанием такой трюк не проходит. Собственно это не особо то и смущает часть сторонников этой теории. Главный теоретик этого направления — Д. Армстронг на этот вопрос отвечал так: «должен признаться, я, по сути, никогда не рассматриваю вопрос о верификации! Думаю, мы уже ушли от принципа верификации.» В некоторой степени он прав. С одной стороны работы Поппера а с другой — Черча и Берлина, подорвали верификационизм. Но с другой стороны не требуется невыполнимая верификация всего бесконечного класса дедуктивных следствий универсального положения, требуется верификация хот одного элемента класса.
Единственное что мы наблюдаем это корреляции но не можем проследить плавное перетекание одного в другое. Если теория тождества верна, то выходит что разные архитектуры мозга, разная его биохимия дают разные ментальные феномены, квалиа. Так как ментальные феномены и сознание жестко, намертво завязаны на материальную основу. Следуя этой логике, у других видов животных восприятия цветов, ментальная жизнь, переживания и так далее, должны отличатся от человеческих. И сконструировать модель мозга человека с идентичным сознанием и ментальной жизнью, повторяя его архитектуру, но на другой материальной базе невозможно. Человеческое сознание возможно только и исключительно на данной биохимии и архитектуре. Следовательно это закрывает дорогу в жизнь искусственному интеллекту «с человеческим лицом».
Занятно не так давно возникшее, новое направление в системе наук о мозге — нейротеология. Она изучает корреляции нейронных процессов с субъективным опытом религиозных переживаний. Собственно мы немного отклонились от темы повествования. Я бы хотел немного рассказать о нейротеологии, но ввиду неоднозначности экспериментов и непонятной ситуацией с воспроизводимостью в некоторых исследованиях этой юной дисциплины, немного рассказать не получится. Тут уж либо говорить все либо ничего. Так что дабы не городить ещё одну простыню, заинтересовавшихся прошусюда. А девочка на картинке ниже сидит и офигевает в так называемом «шлеме Бога» Персингера. Он вроде как вызывает чувство присутствия рядом чего–то потустороннего посредством лишь стимуляции мозга электромагнитным полем. Правда Докинз в таком посидел и сказал что ничего не почувствовал.
Если мозг состоит из одних и тех же элементов, то что в нём меняется, когда мы в сознании и когда мы без сознания? Возможно найдя этот потерянный элемент, мы зацепимся за нить, что бы распутать клубок проблемы сознания? Искать черную кошку в темной комнате сложно. Особенно если её там нет. Вставал вопрос — что искать? Если допустить что элементы не меняются и нет неких икс–элементов, то выходит что должна меняться организация элементов. Подтверждают этот взгляд и научные эксперименты. Джулио Тонони исследовал корреляты сознания.
Он начал стимулировать мозг короткими магнитными импульсами в двух режимах — бодрствования и глубокого сна. Магнитные импульсы заставляют нейроны, находящиеся в стимулируемой зоне коры головного мозга, под действием стимуляции деполяризовать и разряжаться потенциалами действия. Это по сути электрические разряды в процессе передачи нервных сигналов. В общем этот метод активирует выбранную область. Нейроны активированной области передают сигналы другим нейронам, провоцируя их реакцию.
Оказалось, что если стимулировать область бодрствующего мозга, когда мы находимся в сознании, то весь мозг начинает реверберировать. Реверберация — это явление, которое происходит при попадании сигнала в системе, который начинает переотражаться и постсигналы ещё долгое время сохраняются после угасания первичного сигнала. Например в некоторых помещениях, где хорошее эхо, после первичного звука идёт шлейф постепенного уменьшения интенсивности при его многократных отражениях. Так же, реверберацию можно наблюдать, если кинуть камушек в ванную. Волны распространяясь от места падения, будут переотражаться от стенок и взаимодействовать друг с другом, плавно затухая. В состоянии глубокого сна сигнал быстро затухает, не покидая пределов функционально изолированных областей.
Стимуляция спящего и бодрствующего мозга.
Тонони сравнивает такую модель сознания с таим же динамическим и непостоянным явлением — огнем. Огонь сознания это особый огонь, рождающийся внутри мозга, озаряя своим светом темноту. Когда мозг бодрствует, нервные клетки постоянно общаются между собой. Во время глубокого сна эта сеть распадается на множество локальных сетей. Совет директоров расходится по домам.
В принципе можно было не городить целый огород, рассказывая о множестве необычных экспериментов, дабы понять что ментальная реальность коррелирует с физическими изменениями мозга. Практически каждый пил алкоголь и видел результат. Пропадала скованность, развязывался язык, поведение становилось иным и так далее. Кто перебарщивал, вообще не мог говорить и ходить.
Теория множественных набросков
Эти эксперименты льют воду на теории американского философа, материалиста, Дэниела Деннета. Нет, они конечно не противоречат другим взглядам, но структура явлений похожа на предсказания теорий Деннета. Теорий, потому что взгляды Деннета эволюционируют. Вначале он разработал теорию множественных набросков, в противоположность картезианскому театру, который не решал проблему сознания, так как возникал вопрос, — позвольте, а кто зритель представления в театре? Мозг состоит из сообщества специалистов, которые занимаются своей узкой работой. Результатом её становятся наброски — протосуждения, фиксирующие то или иное содержание, различенное этими специалистами. Одни наброски могут существовать скоротечно в модуляции текущей активности, другие, сменяя друг друга, выдвигаются на новые функциональные роли. Например формирования вербальных отчетов о внутренних состояниях индивидуумом. Собственно как правило, наброски, о которых субъект может отчитаться, наделяются статусом осознанных. В мозге нет кабинета директора, откуда всём управляется и где сосредоточено сознание. Нет единого потока сознания. Вместо этого есть множество набросков, осознанность которых переходит постоянно как эстафета от одного к другому. Наброски постоянно редактируются и переплетаются с другими.
Позже, развивая свою теорию в других книгах, Деннет вводит виртуальную машину мемов. Это ему нужно для объяснения линейности потока сознания. Мемы это аналог генов в культуре, единицы культурной информации, передающейся от человека как человеку посредством имитации или научения. Они живут в наших головах и подверженные изменчивости и отбору. Это и смешная шутка рассказанная друзьям и рецепт приготовления супа, распространившийся по многим странам, религия, идея, философия жизни, попсовая назойливая песенка и так далее.
Выходит что мозг имеет параллельную архитектуру, обусловленную параллельной работой набросков. И мемы создают в мозге процессы, которые накладывают на эту параллельную структуру ещё и последовательную тьюринговскую машину, которая и отвечает за поток сознания. Серьезные наборы правил довольно прожорливы в плане ресурсов и мемы конкурируют за не бесконечные ресурсы мозга. Возникает эффект бутылочного горлышка. Некоторые процессы настолько прожорливы, что не могут протекать одновременно и виртуальная машина превращает их в последовательные.
Деннет идёт дальше сторонников теории тождества нейронных процессов и ментального. Он вообще изгоняет ментальные феномены, таким вот образом решая психофизическую проблему. Используя теорию множественных набросков и следуя элиминативистской идеологии, Деннет показывает, чем на самом деле являются ментальные феномены, квалиа, — иллюзиями. Но возникает вопрос, а почему эта иллюзия порождается? По Деннету, эта иллюзия возможно выгодна в эволюционном плане.
Представьте зебру. А теперь посчитайте сколько у неё полосок. Вам вряд ли это удастся. По Деннету квалиа в мозге это не картинки а скорее описания. Без четких указаний о полосках, их описание остается неопределенным. Конечно после того как я сказал о полосах, вы их додумали и можете дать ответ. Но ведь если бы воображаемая зебра была данностью то не нужно было бы по требованию ничего додумывать к предмету который и так дан, постфактум. А так это нечто эфемерное, постоянно ускользающее, подобное грезе. Собственно приводя такого рода примеры, Деннет аргументирует тезис, что ментальная жизнь это такая же иллюзия как и зебра, в ней нет никаких данностей, есть лишь диспозиции. Скажем, желание выпить воды можно интерпретировать как предрасположенность человека к совершению каких–то действий — к тому, чтобы взять бокал с водой, поднести его ко рту и т. п. И такую предрасположенность совсем не обязательно понимать как какое–то субъективное состояние, это поведенческий кондиционал, периодически возникающий и исчезающий. Другими словами, без четких речевых указаний о полосках и подобных им качествах их число остается неопределенным. Уже один этот факт разрушает сходство ментальных образов с изображениями. В общем, заключал он, нет независимых от языковых инструкций ментальных фото — уверенность в их бытии есть просто иллюзия. То есть всё субъективное наполнение сознания элиминируется и заменяется объективным. Нет субъективных приватных состояний, есть объективные предрасположенности к поведению, описываемые бихевиоризмом. Таким вот способом решалась проблема сознания у Деннета. Нет сознания, нет и проблемы. Хотя он позже признавался что перегнул палку.
Теория славы в мозге
Почему потребовалась децентрализованная модель мозга? Ну а какие ещё есть варианты, читатель? К примеру как мы видим? Можно сказать что свет от внешнего мира фокусируется на сетчатке и мозг или что–то в мозге смотрит на эти изображения словно на киноленту. Это эдакая метафора гомункула. Но ведь если в мозге есть локальный управляющий центр, ответственный за зрение то мы не решаем проблему зрения. Мы лишь отодвигаем её. А как быть с сознанием самого гомункула? Каков механизм его зрения? Почему он обладает сознанием? Применить к нему ту же формулу, по которой мы справились с вопросом сознания мозга и зрения, что мол в голове гомункула сидит ещё меньший гомункул? Тогда нас ждет бесконечный регресс в объяснении. У маленького гомункула, по той же логике, должен быть в голове ещё меньший и так до бесконечности. Картезианский театр получается — театр абсурда.
Правда при ближайшем рассмотрении теория множественных набросков сама несколько напоминает картезианский театр. Только здесь вместо редукции к одному гомункулу сознание редуцируется к сонму примитивных примитивных гомункулов. Но взгляды Деннета эволюционируют. Его метафора множественных набросков под влиянием теории Баарса сменяется теорией–метафорой славы в мозге. Он несколько отходит от своих радикальных элиминативистских взглядов.
Согласно «Теории глобального рабочего пространства» Баарса, функциональная архитектура мозга напоминает место вокруг доски с информацией или даже, скорее, театр. Здесь тоже есть некое подобие сцены, попадая на которую в результате деятельности множества невидимых агентов те или иные паттерны или контенты становятся доступными для использования другими подсистемами и модулями. Освещенная сцена есть не что иное, как аналог сознания. Нами сознаются именно те процессы, которые оказываются на этой сцене, попадают в глобальное рабочее пространство или, иными словами, «транслируются в мозге».
Баарс симпатизирует разработкам нобелевского лауреата Дж. Эдельмана. Согласно Эдельману и Тонони, мозг является местом «дарвиновского отбора» конкурирующих групп нейронов, в результате которого в нем формируется так называемое «динамическое ядро», которое при желании можно истолковать как субстрат глобального рабочего пространства, т. е. информационной доски в мозге. Деннет в целом придерживается основных идей теории Баарса, добавляя к ней свои оригинальные идеи о виртуальной машине, особой критической роли языка и культуры, мемах и так далее. Мало того что в глобальном рабочем пространстве должен транслироваться определенный контент, работа определенных набросков, этот контент должен побеждать в конкурентной борьбе за ресурсы и проигрываться длительное время. Тогда он становится осознанным. Таков подход к сознанию одного из самых материалистских философов сознания современности. Правда у Деннетовских теорий имеются большие проблемы с квалиа. Я вижу желтый лимон. Но Согласно Деннету, я его не вижу, это лишь иллюзия. Трудно представить себе идею, которая расходилась бы с нашими интуициями больше чем эта. Его можно упрекнуть что он просто–напросто насилует язык. Но этим проблема квалиа не решится. Квалиа упорно не хотят сводится к физической реальности.
Собственно вот мы опять пришли к первому тезису из нашей тройки. Одной из ключевых особенностей сознания, является его субъективность и несводимость к материалистическому описанию. Его нельзя редуцировать к деятельности нейронов. Теми же качествами обладают и квалиа. О них то мы и поговорим в третьей части. И далеко не только о них. До скорой встречи!
P.S. Почему философия? Недавно на досуге прочел я университетский учебник — «Политология». Хорошо написан, всесторонний и глубокий. Но как–то ощущение было не такое, к которому я привык, читая перед этой книгой книги по философии сознания. В чём же разница? В первом случае было ощущение, что мой мозг нагрузили качественным набором фактов, данностей, в общем влили цельную, систему знаний. И мозг просто сказал «хорошо, теперь я это знаю. Я обладаю этими знаниями». Ни больше ни меньше. Обладатель знаний. С ними не хотелось ни спорить, они не занимали мои мысли, не заставляли размышлять о них, задавать вопросы. Философская литература напротив показывала не финальный результат, который скармливается читателю с лицом «Okay face». А показывала так сказать интеллектуальную кухню, где идёт процесс готовки, ты понимаешь. Тебе не вскармливают готовую котлету. Ты наблюдаешь за тем, как повар небрежно режет мясо, перекручивает его в фарш, как оно доходит на огне…
Это освобождает мышление от догм, оно становится более критичным, более плюралистическим. Это рождает в голове буйство беспокойных мыслей, сомнений. И если прав был Декарт, произнеся, — Я мыслю, следовательно я существую, — то философские изыскания, оставляющие глубокие вопросы и недосказанности, заставляющиеся задуматься, возбуждающие разум, делают человека «более существующим». Позволяют ему ощутить свое существование более глубоко и качественно. Как говорил нобелевский лауреат по физике, Стивен Вайнберг насчет Вселенной, но думаю эти слова вполне приложимы и к попытке понять сознание, — это одна из очень немногих вещей, которые чуть приподнимают человеческую жизнь над уровнем фарса и придают ей черты высокой трагедии.
n3yronскачать dle 12.1 |
